Эля спала в ванной, положив голову на край раковины. Из крана тоненькой струйкой текла вода: после окончания действия эйфорина жену всегда мучила сильная жажда.
Рудников не стал ее будить, умылся на кухне, сварил ударную дозу горького и черного, как тоскливая меланхолия, кофе. Выпил в три глотка, почти не чувствуя вкуса, и долго рылся в шкафу, пытаясь найти глаженую сорочку.
Но перед уходом на работу он все-таки осторожно отнес Элю на кровать, укрыл пледом и поставил на тумбочку стакан с водой. Может, просто хотел оттянуть начало нового дня? Хотя бы пять минут побыть просто мужем, что отвечает всего лишь за свою семью, а не за надежду и боль сотен тысяч обреченных…
Наверное, Кирилл и сам этого не знал. Он лишь порадовался, что жена спит почти спокойно и даже немного улыбается во сне.
Иногда так важно порадоваться хоть чему-то, уходя из дома. Особенно если там, за дверью, радоваться давно уже нечему.
У ворот Центра привычно толпились просители, стоял автобус телевизионщиков, увенчанный аляповато раскрашенной тарелкой. Рудников теперь не пользовался своей машиной – увидев знакомые номера, его бы просто не пропустили внутрь без очередного скучного и бесполезного интервью. И хорошо если бы стойку делали только журналисты, две недели назад он едва прорвался через ряды протестантов. Обычно они ограничивались яйцами, скомканными бумажками и прочим мусором, но тогда дело дошло и до камней.
На проходной было пусто. Кирилл с сожалением подумал, что теперь мало кто из сотрудников торопится прийти пораньше, как это было в первый год Проекта. Энтузиазм и вера в скорую победу над раком по-хорошему гнали людей на работу лучше высоких зарплат и премий.
Рудников и сам всегда приезжал за час или два до начала, но теперь он делал это один.
Впрочем, нет. Не один.
В просторном и гулком холле стоял, покачиваясь, высокий и сутулый человек в одноразовом лабораторном халате. На шее у него болтались маска и защитные очки, подвернутые рукава открывали крепкие руки с крупными кистями. Кожа на ладонях и запястьях покраснела от постоянного мытья – как часто бывает у хирургов, – но в неверной полутьме Кириллу почудилось, что руки у человека вымазаны кровью.
– А-а! Вот и сам господин руководитель пожаловали! Доложить результаты или и так понятно?!
С неприятным удивлением Рудников понял, что Камов выпил куда больше, чем мог себе позволить.
– Ты пьян?!
– Да! – с вызовом сказал тот. – И не только я! Ты что, ничего не замечаешь?! Да у меня половина лаборатории скоро станут алкоголиками! Ребята пьют, как верблюды, чтобы заглушить совесть. Некоторые ночуют здесь! Слышишь, Рудников! Ночуют! Потому что им стыдно идти домой! Ты хоть ТВ смотришь? Читаешь новостные ленты? Знаешь, как нас называют в СМИ? Клуб государственных убийц! Нас травят, Кирилл! Как бешеных собак!