К десяти часам аукцион заканчивается.
— Ну вот, теперь очередь боен. Их тут в округе штук тридцать. Работают они до четырех, так что к половине пятого все эти животные будут уже убиты и разрублены на части.
— Ни фига себе, вот это темпы!
Всего за шесть часов десять тысяч животных должны загнать в грузовики, развезти по бойням, забить и разделать. Я за это время, возможно, успела бы срезать мякоть с шести лопаток, да и то потом мне понадобился бы серьезный анальгетик.
Выйдя с рынка, мы пешком идем по району Меркадо. Широкие пыльные улицы, небольшие фабрики, грузовые фуры. Carnicerias с кислыми запахами и затоптанным линолеумом на полу — здесь торгуют дешевым мясом для бедняков. Мимо нас то и дело проезжают самосвалы, с верхом нагруженные белыми вычищенными костями. Солнце наконец-то сумело прогреть воздух. Сантьяго ведет меня в salumeria, коптильню, которая принадлежит его знакомым.
Salumeria производит на меня неизгладимое впечатление. Джош с его любовью к мясу и большим, устрашающего вида механизмам вообще свихнулся бы здесь от восторга. Длинный пустой коридор с массой дверей, за каждой из которых открывается полутемная комната, пропахшая пьянящим ароматом копченого мяса, с высокими шестиметровыми потолками и чем-то вроде строительных лесов, на которых висят тысячи вялящихся колбас. В соседней комнате сверху свисают свиные окорока — здесь готовят прошутто. Мужчины в белой форме с помощью здорового механизма наполняют свиные мочевые пузыри мелко перемолотым фаршем: готовят «болонью». Налюбовавшись на все это, мы заходим в кабинет к владельцу коптильни, который угощает нас восьмью видами колбас: перочинным ножом отрезает от каждой по несколько кусочков и раскладывает их на мятом бумажном пакете.
Когда подходит время ланча, Сантьяго приглашает меня в свое любимое заведение: «Parrilla de tos Corralles». Там шумно и многолюдно. По предложению Сантьяго мы заказываем каждый по порции говяжьих ребрышек, приготовленную на гриле зобную железу, салат из белой фасоли, бутылку вина и два кофе. Все это изумительно вкусно и обходится нам в двадцать семь долларов на двоих. Вино вполне приличное, еда простая и питательная, а вот застольная беседа, к сожалению, идет не слишком оживленно. Языковые трудности. Я опять пытаюсь изображать Американскую Даму, но Сантьяго не реагирует на мое кокетство так, как мне хотелось бы. Может, оно и к лучшему. Когда-нибудь эта Дама доведет меня до беды. Один раз так уже едва не случилось, но, слава богу, она умеет ловко выпутываться из возможных неприятностей.