— А как ты сама думаешь, что случилось?
Д. в своем репертуаре. Вытягивает из меня ответы, а сам не дает ни одного. Я называю это сократическим методом. Когда Д. к нему прибегает, я начинаю чувствовать себя школьницей с разбитыми коленками, но, как ни стараюсь, никогда не могу изменить ход разговора.
— Я не знаю… Это ведь не может быть из-за того ужасного секса с незнакомцем, потому что этот секс был из-за твоего молчания.
— Да, ты трахалась с незнакомцем, а потом еще любезно сообщила мне об этом. Зачем?
— Я только…
— За каким чертом мне нужны такие отношения?
— Я… — Мне нечего сказать, я совершенно растеряна. Вот уж не ожидала такой реакции от Д., невозмутимого, непроницаемого Д. Несколько секунд я почти счастлива.
Мы останавливаемся на южном краю Юнион-сквер, напротив магазина «Органические продукты». На площади уже начали сооружать рождественскую ярмарку ремесел. Чтобы не мешать прохожим, мы отходим в сторонку и прислоняемся к яркому фанерному щиту.
— Послушай, на самом деле я не злюсь.
Он говорит так тихо, что мне приходится пододвинуться совсем близко. Прямо у меня перед глазами — мягкий кожаный лацкан его куртки. Мне невыносимо хочется прикоснуться к нему пальцем: бороться с этим желанием так же тяжело, как с земным притяжением.
— Нет, ты злишься.
Больше я не могу сказать ни слова, меня охватывает странная, ужасная немота.
— Гвен звонила тебе?
Я быстро киваю и заглядываю в его глаза, прекрасные, даже когда он сердится, в надежде найти там знаки прощения или сочувствия.
— Да, но она мне ничего не сказала о… просто спросила, как дела.
— Ясно, — Он пристально смотрит на носки своих ботинок. — Я хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
— Да… да, все в порядке. Спасибо.
— Я просто не могу…
Его слова опять тонут в уличном шуме. Мне удается расслышать только часть фразы — что-то вроде «не могу отвечать взаимностью», и я тут же хватаюсь за нее, хотя она, наверное, ужасна и жестока. Но она дает мне надежду. С этим я могу жить. Я постараюсь сделать так, чтобы ему было легче ответить мне взаимностью. Я вообще могу обойтись без взаимности! Но я не решаюсь произнести эти слова, а потом слышу:
— Мне надо где-нибудь перекусить и возвращаться на работу.
Я торопливо, послушно киваю:
— Да, конечно. Иди поешь.
— Я бы хотел тебя обнять, но…
Я опять не расслышала конец фразы.
— Прости… что ты сказал?
— Я бы хотел тебя обнять, но, думаю, лучше не надо.
— А… Конечно. Ладно.
— Мне пора.
— Да, иди.
Я пытаюсь всунуть ему в руку пакет с шарфом, но Д. только смотрит на меня с недоумением, разворачивается и уходит.