Ванда протянула стакан Ягнюкову. Тот усмехаясь, глядя ей в лицо, а не на бутылку, налил себе, а потом остальным.
Водка тускло светилась в стаканах. Коля торопливо выпил.
— Значит, двигаем на столовую, — неожиданно сказал Бережной, холодно глядя на Колю. — Она работает допоздна — выручка останется. Много было пива — улов должен быть. Ты что, Циклоп, пятишься? — он повернулся к Ягнюкову, который, не двигаясь, стоял на месте.
— На столовую не пойду. Надо работать подальше, а не рядом с домом. Можно влипнуть.
— Значит, не согласен, шкура? — Бережной добавил несколько грубых ругательств и проронил злобно:
— Ну вали отсюда, сволочь, обойдемся без тебя!
Ягнюков с нарочитой злой бесцеремонностью громко стукнул стаканом об стол, чуть не опрокинул, отодвигая стул, обиженно озираясь, надвинул кепку почти до самых глаз, не попрощавшись, ничего не сказав, вышел.
Ванда молча допила свой стакан, налила еще водки. Коля пить не мог, взял гитару, стоявшую около кровати, начал играть меланхолический вальс. Пальцы часто срывались. Бережной обошел стол, ладонью несильно толкнул его в плечо.
— Ты, дурачок, не волнуйся!
Виктор присел на кровать, обняв Колю, поднес стакан к его губам, дождался, когда Коля посмотрел виновато и испуганно на него, и кивнул ему подбадривающе. Коля пил, а Бережной продолжал спокойно рассуждать:
— Увидишь, все обойдется, это только первый раз страшно.
— Нет, я не боюсь, — проговорил Коля, взяв стакан из рук Бережного, чтобы тот не заметил, как Колины зубы невольно постукивают о край стакана.
Бережной налил себе еще. За окном темнело. Ванда задернула занавески, но свет зажигать не стала, пусть глаза привыкают к темноте.
Через несколько часов потихоньку выбрались на крыльцо, осмотрелись. Виктор ненадолго пропал в темноте: возвращался домой за ломом. Ванда взяла Колю под руку, и они пошли вперед. Бережной неслышно шел сзади, изредка тихо звякая ломом о дорожные камни. Ванда каждый раз, услышав звякание железа, крепко сжимала холодную и потную Колину ладонь, но то ли она пугалась, то ли хотела приободрить его, он не понял. Светили редкие звезды, далеко были слышны веселые вскрики, обрывки запеваемых и обрываемых песен. Было заполночь. Подойдя к столовой, Коля оглянулся: Бережного не было видно. Он открыл рот с намерением спросить, но Ванда, прижавшись грудью к его плечу, положила свободную ладонь ему на губы и повела вокруг темного здания. Коля молчал, они шли в полной темноте и опять подошли к двери. Сторожа нигде не было. Из темноты шагнул Бережной с ломом. Он просунул лом плоским концом рядом с замком и стал медленно отжимать плечом, толкнув Колю, чтобы тот придержал дверь. Пробой дверного замка погнулся, но язычок замка не поддавался, и Бережной, с трудом зацепив его, окончательно вдавил пробой в косяк, озабоченно покряхтывая. Дверь была освобождена, Коля потянул ее на себя, она с чуть слышным скрипом отворилась. Остальные двери столовой даже не были заперты.