Гермоген еще довольно долго разъяснял Горбатову суть своей затеи, сопровождая все это своими наставлениями относительно мер, с помощью которых можно осуществить это трудное начинание.
Нижний Новгород не имел своего епископа и находился в непосредственном ведении патриаршего дома. По этой причине Гермоген обращался к нижегородцам, как их духовный пастырь и покровитель.
После мучительного раздумья Горбатов решился в очередной раз исполнить волю патриарха Гермогена. Дабы расположить к себе Мстиславского и Гонсевского, Горбатов в их присутствии присягнул на верность королевичу Владиславу, заранее договорившись с Гермогеном, что тот своей властью первосвященника избавит его от этой клятвы. Лишь спустя две недели Горбатову удалось выбраться из Кремля через полуразрушенную Никольскую башню.
Глава одиннадцатая Кузьма Минин
Главная улица Нижнего Новгорода называлась Большой Мостовой. Начинаясь возле ворот в каменной Ивановской башне, эта улица, круто изгибаясь, уходила в гору на главную площадь. Посреди площади высился белокаменный Спасо-Преображенский собор. Вокруг собора теснились четыре деревянные церкви. Здесь же на площади рядом с главным храмом стояла Съезжая изба, где местные власти творили суд и расправу.
Как повелось исстари, посадский люд Нижнего Новгорода на каждой осенней сходке выбирал из своей среды земских старост и целовальников, или присяжных заседателей. Все споры и уголовные дела неизменно рассматривались на заседаниях старост и целовальников в Съезжей избе. С наступлением Смуты на плечи городских властей легли и обязанности по содержанию стражи, починке городских стен, сборам чрезвычайных налогов, охране купцов от разбойников…
В один из январских студеных дней в Съезжей избе было особенно шумно и многолюдно. Помимо выборных старост и целовальников сюда пришли самые имовитые дворяне и самые богатые купцы. На площади перед Съезжей избой, несмотря на холод, собралась большая толпа нижегородцев. По всему городу уже распространился слух о прибытии гонца из Москвы с грамотой от патриарха. «Сам патриарх челом бьет нижегородцам… – переговаривались между собой люди. – Неслыханное дело! Видать, совсем истончалась ниточка, на коей уже который год висит Московское государство в эти Смутные времена!»
В Съезжей избе от натопленной печи было довольно жарко. Все собравшиеся здесь люди, посбрасывали с себя шубы, шапки и теплые кафтаны с меховой подбивкой.
Патриаршую грамоту зачитал дьяк Петр Ладыгин, после чего, аккуратно свернув, он вернул ее Степану Горбатову.
Первым взял слово староста с Нижнего Посада Василий Полтев, крепко сбитый детина, с широкой, как лопата, бородой. Почесав свой мясистый красный нос, Полтев сказал: