А как дипломатично, а? Ну что же, моя очередь отвечать.
- Меня зовут Карада Хадзиме, - улыбнулась я. - Мне нравится помогать то-сану в лаборатории, а также изучать генетику, химию и теорию чакры. Я - ирьенин С-ранга, немного разбираюсь в гендзюцу, также у меня есть три водные стихийные техники и несколько барьеров, а вот в тайдзюцу я полный ноль. Я мечтаю после окончания войны работать в научном отделе и продолжить исследования ка-сан.
- Вот и чудно, - улыбается Тсуме. - Меня зовут Инузука Тсуме. Мне нравится острая еда, не люблю же я излишне самоуверенных людей. Техники у меня клановые, в основном тайдзюцу вместе с моим нинкеном.
Куромару, которого она до этого гладила, заворчал и улегся поудобнее - а я с удивлением заметила, что у него уже нет одного глаза. Вот как... Значит, для Тсуме и ее нинкена этот год был тяжелым.
- Значит, у нас два контактника и два бойца поддержки... - задумчиво произнес Намикадзе. - Как будем действовать?
- По обстоятельствам, - коротко отозвалась Инузука.
***
Я когда-то говорила, что я ненавижу дождь и снег? Забудьте, это - ничто. Боль можно перетерпеть, неприятные ощущения перебороть. Но чертов песок, забивающийся в сандалии, в одежду, в волосы, в глаза, скрипящий на зубах, неимоверно мешался и злил! И какой идиот придумал запихнуть меня, стихийника-водника, в пустыню? На побережье мне было бы гораздо легче!
- Шиматта! - этот песок еще и едет под ногами, и бежать по нему без использования чакры, как по воде, невозможно! - Сюда бы того бакаяро, который оформил мой перевод, и...
- И что? - поинтересовалась Тсуме. Бегущие рядом товарищи навострились.
- На опыты его пустила бы! - огрызнулась я. У-у-у, родная лаборатория... Поскорей бы эта война закончилась! - Испытывала бы на нем новые яды из Суны и экспериментальные противоядия!
- С кем поведешься - от того и нахватаешься... блох, - еле слышно произнес Минато. Зараза. А ведь он отчасти прав, в песках есть разные нехорошие насекомые, так что за длинными волосами не особенно поухаживаешь, в результате чего пришлось остричь хвост. Гады, хочу на побережье!
- Положение обязывает, - отозвалась я. Тут же я поняла, какую совершила ошибку: на меня хлынула такая волна ошеломления, что я чуть не споткнулась. Ксо, я и раньше при нем употребляла эту фразу, еще как Теншико! - И вообще, это семейное.
- Я вижу, - язвительно отозвался он. - Правда вот, твоя мать была добрее...
- Так то ка-сан, а не я...
Ох, чую, от серьезного разговора мне не отвертеться...
Союзный лагерь нас обрадовал. Я впервые лично видела шиноби других деревень в небоевой обстановке. Шиноби Суны... не особо-то и отличались от наших. Такие же улыбающиеся, смеющиеся, грустящие. Такие же живые... пока что. И немудрено, что наши быстро сошлись с ними - общих тем было много. Да, у нас было ранее несколько сражений с песчаниками, но общий враг заставил объединиться, так что бойцы свободно общались друг с другом. А вот командиры... Будет достаточно сказать, что с нашей стороны был Хатаке Сакумо, а со стороны Песка - марионеточница и ирьенин Акасуна но Чиё, уже потерявшая в самом начале войны сына от руки того самого Белого Клыка. Так что смех в лагере был скорее нервным. Как затишье перед бурей.