Так впервые я поступил и тогда, в 1932 году, когда оставил после фильма цирк и пошел учиться на киноактерское отделение Ленинградского театрального училища к педагогу, ныне всемирно известному кинорежиссеру, Сергею Аполлинариевичу Герасимову.
Ядреный запах манежа, запах здоровья я, не раздумывая, променял на запах ацетона!
А нежные чувства к цирку — при мне. Храню их всю жизнь, как первую любовь. Как юношескую романтическую попытку приобщения к прекрасному миру искусства.
Впервые в жизни я испытал настоящий страх в ночь с 4 на 5 июля 1938 года.
В эту трагическую для меня ночь, возвращаясь домой, я увидел в створе открытой входной двери в мою квартиру дремлющего на сундуке под зеркалом нашего управдома рядышком с моей женой. Когда я, еще ничего не понимая, прикрыл за собой дверь, в поле моего зрения оказались еще двое: красноармеец с винтовкой и командир в форме НКВД. Оба вымокшие до нитки, у обоих под ногами лужи воды: на дворе громыхала гроза. У командира в руке были свернуты трубочкой какие-то бумаги.
Управдом, кивнув на меня, сказал:
— Он.
— Фамилия? — спросил командир.
— Жженов.
— Имя?
— Георгий.
— Отчество?
— Степанович.
— Год рождения?
— 1915-й.
Командир сверил ответы с данными в бумаге.
— Разрешите пройти в комнату. Вот ордер на обыск.
Он протянул мне бумагу, которую все время старался не замочить.
Моя реакция на пережитый страх была совершенно неожиданной: я уснул. Буквально как только начался обыск, я прилег на кровать и уснул… Вырубился, отключился, как отключаются предохранители в электросети, когда напряжение становится угрожающим и неизбежны замыкание, катастрофа.
Как все-таки удивительно и сложно создан человек!
Проснулся я, когда уже брезжил рассвет. Жена тихонько трогала меня за плечо и говорила: «Вставай, переоденься…» Обыск закончился.
— Подпишите акт, — сказал командир и добавил: — Вам придется поехать с нами.
— А ордер на арест у вас есть? — спросила жена.
— Конечно, а как же! — командир раскрутил трубочку и вытащил еще одну казенную бумагу. — Пожалуйста.
Надо отдать должное: все формальности, связанные с обыском и арестом, были соблюдены. Все шло хорошо, тихо. Казенных бумаг хватало. Все, что следовало подписать, было подписано. Арестант проснулся и молчит — опять-таки хорошо. Вообще все хорошо! Вот разве только сам командир не знал, что же он искал всю эту ночь… Но это уже, как говорится, разговор другой. Важно, что приказ начальства выполнен «как положено». Ночь, слава богу, тоже прошла, уже утро — конец работе, прекрасно! Не придется ехать по следующему адресу.