- Я курю, Володя. Давно, с начала войны.
- Брось! - Юлька сделала короткую затяжку и положила папиросу в пепельницу. - Чему еще ты научилась с начала войны?
- Больше ничему...
- Вон водка... Может, тоже научилась?
- Нет, но налей немного. Мне надо прийти в себя...
- Бить тебя было некому, - сказал Володька, покачивая головой, но взял из буфета рюмку и налил.
Юлька выпила и начала так серьезно, что Володька насторожился.
- Я должна сказать тебе... Не знаю, с чего начать. Но ты должен понять меня и... простить.
- Говори! - нетерпеливо, приказным тоном сказал он.
- Завтра к двенадцати мне нужно... в военкомат... С вещами...
- Какой, к черту, военкомат! - загремел он. - Ты сдурела, что ли!
- Я ж не знала, что ты приедешь... Я хотела быть с тобой... на фронте, еле слышно произнесла она и присела на диван.
- Дура! Ты знаешь, что такое война! И для девчонок! Это ты понимаешь?
- Зато я испытаю все, что и ты...
Вошла Володькина мать.
- Мама, представляешь, что она выкинула? Завтра ей в армию!
- Господи... Как же это, Юля? Володя приехал, а вы... вы уезжаете... И вообще...
- Откуда я знала, что он приедет? Я думала, вдруг мы на фронте встретимся, - чуть не плача, пробормотала Юлька.
- Нашла место для свиданий! Ну, не дуреха... - Володька бросил в сердцах папиросу и стал вышагивать по комнате, громыхая сапогами.
- Успокойся, Володя, - сказала мать.
- Я спокоен. Пусть отправляется, если...
- Володя... - укоризненно прервала мать.
- Я не Майка! И ни по каким рукам ходить не собираюсь! Я воевать еду! вскрикнула Юлька и заревела уже по-настоящему.
- Воевать! Ты знаешь, что это такое! Вздуть бы тебя сейчас как следует! взорвался опять Володька.
- Володя... - остановила его мать.
- Какой ты трудный, Володя, - сквозь слезы бормотала Юлька. - Моя мама всегда говорила, что ты трудный мальчишка.
- Мальчишка! Я мужик теперь! Понимаешь, мужик! Я видел столько за эти месяцы, чего за сто лет не увидишь. Ты посмотри на меня, посмотри. - Он подошел к ней и стал.
Юлька подняла глаза и, наверно, только сейчас увидела, как изменился Володька, как он худ, какие черные круги у него под глазами, в которых стояла какая-то непроходимая усталость и пустота. И она прошептала:
- Скажи, что там было? У тебя такие глаза... Господи. Почему ты молчишь? Она глядела на него в упор и вдруг, закрыв лицо руками, прошептала: - Мне почему-то стало страшно. И я не хочу завтра в военкомат.
У Володьки кривился рот, ему было нестерпимо жалко Юльку, но он сказал:
- Я даже не пойду провожать тебя завтра.
- Не мучай меня... У нас всего один вечер. И ты пойдешь...