Позже В. В. Гонад нам расскажет, что на рынке лавочники-мусульмане и эритрейцы встретили студентов восторженно. Но вообще в Аддис-Абебе демонстрацию приняли холодно, а когда она направилась было к казармам, чтобы убедить солдат присоединиться к восставшим, на пути колонны оказался отряд военных в полной боевой экипировке. Молодой командир прокричал, что у толпы есть ровно десять минут, чтобы убраться, а потом он прикажет солдатам стрелять. Студенты пытались вступить в спор, но щелканье затворов оказалось убедительнее. В этот момент В. В. Гонад покинул ряды.
Я по-прежнему радовался, что не надо ходить в школу, но тревога взрослых передалась и мне. Гхош и матушка отправились в больницу, чтобы подготовить все необходимое в приемном покое. Хема проводила «поворот на головку». Шива, доселе не слишком интересовавшийся происходящим, вдруг встревожился, словно почувствовал что-то недоброе. Неслыханное дело, он попросил Хему остаться дома и не ходить на работу.
– Я бы не пошла, мой милый, – Хема не знала, что ей предпринять, – но у меня сегодня «поворот на головку».
– Возьми нас с собой, – взмолился Шива. – Мы занимались каллиграфией. Посмотри на мой листок. Все, как ты сказала. – Буквы у него выходили лучше, чем в учебнике Бикхема. – Ну пожалуйста.
– Да не могу я… Мне сперва в предродовую палату надо.
– Мы пойдем с тобой, – настаивал Шива.
– Нет уж. Нечего вам делать в предродовой. – Она увидела, какое расстроенное у Шивы лицо. – Вот что. Идите в женскую клинику и ждите меня там. Только будьте все время вместе.
Вот это да! Ведь Хема никогда не брала стетоскоп домой, ее белый халат тоже не покидал больницы. Я так даже забывал, что наша приемная мать – врач. У Гхоша медицина не сходила с языка, Хема на этот счет помалкивала. Мы знали, что она акушер и что по понедельникам и средам у нее операции, слышали, что она хороший врач и от пациентов отбоя нет, но ни о чем конкретном при нас не говорилось. Зато мы жили под ее постоянным приглядом и знали, что наше воспитание для Хемы на первом месте и ничто, никакая работа не в состоянии ей помешать. «Поворот на головку» – прекрасный пример. Мы слышали о нем много раз, но не имели ни малейшего представления, что это такое.
Если Хема отлучалась ночью, это сопровождалось таинственными фразами через плечо вроде «эклампсия», или «послеродовое кровотечение», или (самое для нас любопытное словосочетание) «задержанный послед». Этот самый «послед» почему-то бывал только «задержанный», хотя его прибытия очень ждали. Нам казалось, что «послед» – это какая-то птица, и мы высматривали его на деревьях, ветки которых могли его задержать.