– Сигнальте им о постановке мин. Если, конечно, там услышат колокол. Их акустик тоже не железный.
Имея преимущество чуть больше полумили, заработанное во время поворота японцев, лодка тянулась к глубинам, отмеченным на лоции. До них мили полторы, и не успеть никаким чудом, ибо скорость эсминца втрое выше, чем у «Налима» под водой. Только погружение ниже девяноста футов даст безопасность от снарядов. С бомбами сложнее, если на миноносце установят правильную глубину их подрыва.
– Может, стоп машина и заляжем на дно? – спросил командир.
– В трех милях от главной стоянки их флота и на изрядно побитой лодке? Лечь сможем, всплыть – вряд ли. Не отчаивайтесь, есть мысль. Командуйте «Товсь» кормовому аппарату.
– Придется поднять перископ, господин адмирал.
– Это лишнее, господин лейтенант. Поверьте, если в машинном по щиколотку, то наверху за нами отчетливый след из соляра и масла. Море спокойное, теплое. Чистый курорт. Главное, курс держать ровно. Миноносец сам на нас наведется.
Аварийные лампочки освещали напряженные и совершенно осунувшиеся лица подводников. Авантюра адмирала Макарова длилась менее суток, но нервное напряжение давало о себе знать. В экипаже мало знали Степана Осиповича. По его спокойному лицу трудно догадаться, какие чувства бурлят внутри. Густая борода и бакенбарды, плавно спадающие на грудь и плечи, смотрелись странно на голове, увенчанной черной пилоткой подводника. Адмиральская фуражка уместнее. Он побеждал в нескольких войнах, зимовал на «Ермаке» во льдах.
У мичмана мелькнула крамольная мысль: может, старый флотоводец решил умереть именно так – в бою и в отсеке подлодки? Дабы не закончить жизнь в постели, как отец русского подплава адмирал Берг, скончавшийся в марте сего года. Но при чем здесь остальной экипаж, члены которого вдвое-втрое моложе?
Винты эсминца гудели за кормой в каком-то кабельтове. Стрельба прекратилась. Лодка попала в мертвую зону.
– Курс ровно держим. – Макаров долгим взглядом, словно не каждая секунда на счету, посмотрел на командира субмарины. – Помоги, Николай Угодник. Стреляйте!
Кормовой торпедный аппарат выстрелил единственный заряд, и через каких-то пятнадцать секунд лодку догнал мокрый упругий кулак подводного взрыва. По отсекам прогремело «Ура».
– Полагаю, крейсер отстал. Теперь должно хватить времени до глубин. Не радуйтесь раньше времени, господа офицеры. Поход не окончен.
Минут через десять воду встряхнул очередной взрыв.
– Вот и он, – предположил командир. – Эсминец семидюймовкой нас гладил, здесь добрых двенадцать.
Штурман под грохот ложащихся все ближе снарядов счислял положение, когда можно упасть в глубину, матросы, как могли, боролись в отсеках с повреждениями, когда в корму ударило с особой жестокостью. Кое-как восстановив равновесие, адмирал и офицеры в центральном посту отметили необычную тишину, заполняемую лишь привычным гуденьем электромоторов. Первым сориентировался Макаров.