Я огляделся вокруг. Одна пара часовых стояла далеко, с северной стороны, а вторая была почти рядом со мной. В соответствии с принятым порядком, они стояли неподвижно и смотрели в мою сторону.
С минуту поколебавшись, я наклонился над крысой и стал тщательно завязывать шнурок на ботинке. Через несколько секунд я выпрямился, держа крысу в руках, и вошел в лабораторию.
Вначале я подумал, что животное высохло на солнце. Такая мысль пришла мне в голову потому, что, едва я тронул ее длинный хвост, он легко сломался, словно тонкая сухая ветка. Однако тело ее не имело того сморщенного вида, какой бывает у высушенных животных. Труп больше напоминал чучело, набитое чем-то очень твердым. Шерсть крысы была жесткой, как щетина.
«Кто мог подбросить у моей двери такое чучело?» — подумал я.
Я не мог не заметить крысу во время прежних прогулок. Она появилась именно сегодня утром, пока я находился у Шварца. Может быть, в течение этого часа кто-нибудь подходил к моей двери? Но тогда на песке были бы видны следы. Значит… Но не могло же чучело крысы появиться здесь само собой? Так ничего и не придумав, я взял скальпель и попробовал воткнуть острие в брюшко крысы. Но это оказалось так же невозможно, как если бы я пожелал проткнуть камень. Кончик ножа беспомощно царапал по поверхности, сдирая тонкий слой шерсти. Попытка отрезать лапку окончилась тем, что она просто отломалась. Я осмотрел место облома и обнаружил, что оно блестит, как полированное дерево. Убедившись, что разрезать это чучело или труп мне не удастся, я положил его на тяжелую плиту, на которой обычно сжигал препараты для анализа золы, взял молоток и ударил изо всех сил. Труп раскололся на несколько крупных кусков. Поверхности раскола имели блестящий стеклообразный вид, с узорами, в которых нетрудно было угадать сечения внутренних органов животного. В недоумении я вертел обломки в руках. Если даже предположить, что эту крысу специально сделали из камня и натянули на нее шкурку, то зачем было так тщательно воспроизводить ее внутреннюю структуру?
Нет, это не каменная модель крысы. Это настоящая крыса, которая была живой, но по какой-то непонятной причине превратилась в каменную. И мне было неясно только одно: окаменела она после того, как подбежала к двери моей лаборатории, или же…
После недолгих размышлений я выбрал из обломков небольшой кусок и побежал к спектрографу. Вспыхнуло яркое пламя дуги. На спектрограмме я увидел то, что ожидал: среди огромного множества различных линий, принадлежавших главным образом железу, выделялись жирные черные линии, по которым нетрудно было узнать кремний.