Его драгоценный темно-серый камзол, отделанный в честь высокородной супруги сиреневыми кружевами и усыпанный на плечах аметистами, был немилосердно прожжен во время дотошного знакомства со свалившимся на его шею комбинатом. Выглядел сиятельный скверно и голодно — глаза ввалились и потемнели, на носу резче означилась сайгачья горбинка.
— А ты за этот месяц здорово с лица спал, — проговорил Юхан, отходя от окна и присаживаясь на постель названого брата. — Может, окошко прикрыть? Занеможешь.
— А, моя дражайшая кого угодно в гроб вгонит!
Эрл Юрг мог притворяться перед кем угодно, но только не перед Юханом: тот просто нутром чувствовал, как при одной мысли о так называемой супруге у Юрга сердце менялось местами с пяточным нервом. Девочка, конечно, выше европейских стандартов, но чтобы так из-за нее мыкаться…
— Знаешь, был у меня один смешной случай… — Юхан замолк, так как не успел еще придумать этого смешного случая. Но отвлечь командира от грустных и изнурительных мыслей было просто необходимо.
— Помолчи, сделай милость!
Когда они оставались одни и Гаррэль со своим симпатичным крапчатым крэгом, которого они хором баловали, спускался в отведенную ему опочивальню, невольные пленники Джаспера переходили на земной язык, что придавало их разговорам этакую фоновую ностальгическую грусть.
— У меня у самого голова пухнет, — снова заговорил Юхан. — Возможно, у наших хозяев выработалась генетическая предрасположенность к гипнопедии, но я уже окосел от всей этой грамматики, космогонии и таинств нефтепереработки, в кои я обязан вникать на правах твоего единоутробного брата. Кстати, о здешнем языке. После нехитрого лингвистического анализа я установил следующие соответствия: эрл — это нечто среднее между ведущим инженером и главным конструктором, тан — доктор наук, виконт — младший научный, принцы — члены экономического координирующего совета; вот только король, который тут и собственного имени-то не имеет, — его функции мне пока…
— Тихо! — оборвал его Юрг, срываясь с постели и прижимаясь лбом к решетке.
В перекрестном свете только что взошедших двух лун трудно было разобрать, каким цветом отливает оперенье легкого журавлика, успевшего взмыть высоко в небо.
— Кукушонок? — спросил Юхан.
Так они называли птицу-поводыря юного Гаррэля, а за неимением джасперианского эквивалента — здесь не водилось кукушек — произносили это по-русски.
— Нет, — сказал Юрг. — Сэниа-крэг.
— Ты это говоришь так, словно он — твой личный враг.
— Главное, что это враги здешних людей. Сидят на шее, ни черта не жрут, питаются светом и воздухом и хоть, слава богу, не гадят, но…