– Зачем ты за мной погнался? – пробормотала я безнадежно. – Ну вот зачем?
Волчий, знакомый каре-зеленый глаз пристально следил за мной. Обнажились громадные острые клыки – мне показалось, не угрожающе – в усмешке.
– Связывай покрепче, – скомандовал за моей спиной Зихард. – Я слежу!
Кто бы сомневался… Я переползла вместе с мотком веревки подальше от волчьей головы к брюху, послушно кивнула: ну что ж, следи, Хозяин!
– Давай быстрей!
Я опять послушалась: стремительно выдернула из-под спутанных веревок клинок и, с силой вытолкнув свое тело на колени, вонзила нож в бок Зихарду.
Легкий треск, как будто сломалась скорлупа, Зихард откачнулся, схватил нож, выдергивая его, из раны неожиданным фонтаном брызнула кровь – кровь ли? – странного темно-зеленого цвета.
– Ты ш-ш-ш… ты-ы-ы…
Наверное, он хотел броситься на меня. Но тело перевесило – он сделал два длинных шага назад, со звоном уронив нож, – и упал навзничь. Руки и ноги – руки ли, ноги ли? – вырвавшись из-за прикрытия плаща, скребли и били по полу. Резкий странный запах перебивал проклятый аромат Лунной травы. Я по-прежнему стояла на коленях. Волк по-прежнему лежал на полу. А рядом умирал самый страшный и всесильный Зверь этого берега.
Умер.
Далеко огибая затихшего Зихарда, я добралась до рядов свечей и стала сбивать их на пол. Некоторые гасли сами, за другими приходилось ползти и тушить их о камень или собственными ладонями… Наконец не осталось даже мерцания – одни дымки́, – но, казалось, дурманящий аромат лишь усилился. Ничего. Немного потерпеть. Скоро запах выветрится, и Волк придет в себя. Сможет обратиться или просто подняться и уйти отсюда.
Я свернулась, прижимая колени к груди. И я уйду.
К морю.
Не знаю, сколько прошло времени. Я очнулась от шороха, приподняла голову. Ко мне на дрожащих, как будто негнущихся лапах брел Волк – он-то, кстати, прошел прямо по телу Зихарда… Остановился надо мной, низко склонив голову. Стоял, дышал и смотрел.
– И что? – спросила я. – Убьешь?
Волк вздохнул, покрутился на месте, как утаптывающая лежку собака, и рухнул рядом. Подышал горячо мне в шею и лизнул шершавым языком свежие раны от укуса Зихарда. Подгреб себе под брюхо жесткой сильной лапой, свился возле меня горячим шерстяным полукольцом.
Он греет меня, подумала я тупо. Как когда-то, еще зимой, согревала его я.
* * *
Бэрин проснулся, ощущая головокружение перехода. Неужели во сне перекинулся? Давненько с ним такого не случалось – с подросткового возраста…
А когда ему случалось быть сваленным с ног Лунной травой: и не обратиться и не двинуться? В пролом стены проникал серый предрассветный сумрак. Поодаль виднелось тело мертвого Зверя. Лисса лежала неподвижно, казалось, даже не дышала, и он беспокойно провел ладонью по ее лицу, по телу: неужели тоже?.. Лисса вздрогнула и сразу проснулась, но не шевелилась – затаилась.