— Да что-то с рубашкой… — Застегивая пуговицы — мышцы поигрывали при каждом движении, — он направился к бару, где на стойке лежали запонки. — Мне надо бежать. Если что-то нужно, скажи Скотту, он обо всем позаботится. Или я — когда вернусь. Это будет самое позднее через два часа.
— А с чего это ты так задержался, что теперь опаздываешь?
— Да вот пришлось, из-за последней встречи, — ответил он, не глядя на меня.
«Вот так встреча».
— А чего тебя под душ понесло? Ты ведь уже принимал душ утром.
«После того как целый час занимался со мной любовью».
— Это что, допрос? — окрысился он.
Желая все выяснить, я пошла в ванную, воздух в которой был еще напитан теплой влагой. Внутренний голос подсказывал, что не стоит искать лишний повод для расстройства, но я не вняла ему, найдя в корзине для стирки утреннюю рубашку, вытащила ее и увидела на одной манжете пятно размазанной губной помады. Острая боль пронзила мне грудь.
Бросив рубашку на пол, я резко развернулась и поспешила прочь, держась подальше от Гидеона и желая убраться до того, как разрыдаюсь или меня стошнит.
— Ева? — буркнул он, когда я проходила мимо него. — Что, черт возьми, с тобой творится?
— Пошел ты, подтирка для задницы!
— Прошу прощения?
Я уже взялась за ручку двери, когда он удержал меня, схватив за локоть. Развернувшись, я с такой силой влепила ему пощечину, что у него голова дернулась, а мою ладонь обожгло огнем.
— Кончай, на хрен, руками махать! — прорычал он, схватив меня за руки и встряхнув.
— Не трожь меня!
Слишком болезненные ощущения вызывали его прикосновения.
Он подался назад:
— Да что, на хрен, с тобой случилось?
— Гидеон, я видела ее.
— Кого?
— Коринн.
— Да о чем ты говоришь? — нахмурился он.
Вытащив смартфон, я сунула фотоснимок ему под нос:
— Улика!
Гидеон посмотрел на экран, и его хмурое лицо разгладилось.
— И в чем эта долбаная улика меня уличает? — с преувеличенной мягкостью поинтересовался он.
— Ох, мать твою!.. — Я снова повернулась к двери, убирая телефон в сумочку. — Не хватало еще тебе это объяснять.
Он положил руку на стекло, удерживая дверь закрытой, и, подавшись ко мне, прошептал на ухо:
— Нет уж, будь добра, объясни.
Я зажмурилась от нахлынувших вдруг воспоминаний о моем первом посещении кабинета Гидеона. Тогда он тоже задержал меня таким же образом, а потом это трансформировалось в жаркие объятия на том самом диване, где, судя по всему, совсем недавно тоже кувыркались так рьяно, что с места сдвинули.
— Можно подумать, снимок не стоит тысячи слов, — процедила я сквозь зубы.
— Ну, на нем Коринн, и что такого? Какое отношение это имеет ко мне?