— Да? — скептически произнес Кайн, взгляд его сразу сменился на жалостливый, из тех, которыми смотрят на умалишенных. — Это очень интересно. И где же он сейчас?
— Он ушел. Ныне его нет ни здесь, ни в ином мире. Только ему самому известно, где он.
— Ну да, конечно. Но разве так было не всегда?
— Нет, — качнула головой Ворлем. — Не всегда. Когда-то я стояла по правую руку от него, занимала половину его мыслей. Мне не нужна была половина, мне нужно было все. Но он не хотел отдавать мне всего себя.
— Да, так бывает, — кивнул Кайн. Он решил, что Ворлем помутилась в рассудке из-за неразделенной любви, и потому совершает странные поступки — разве находиться ночью на Болотах не странно? — говорит странные вещи. Умалишенные способны на многое.
— Тогда я ушла от него. Он рассердился и велел мне вернуться. Я не слушала его. Он вернул меня силой. Но я прокляла его и ушла вновь. Больше он не пытался. Потом я узнала, что он ушел.
Ворлем вздрогнула; стон пронесся по болоту. Кайн огляделся, пытаясь определить, откуда пришел звук, ведь явно не от женщины. Нет, это звучали недра…
Женщина обратила взор на Кайна, и вдруг он увидел, что глаза ее разгораются бордово-красным огнем.
— Что за… — начал Кайн. — Ты кто?
— Я — Ворлем. Я — Зло этого мира. Я — Добро этого мира. Я — неразделенная любовь и всепоглощающая ненависть. Здесь — мои владения, моя вторая любовь, и горе тому, кто без моего разрешения появится в них.
— Я не могу понять…
— Ты был счастлив, ибо был в неведении… — произнесла Ворлем. — Я отберу у тебя это счастье.
Хозяйка Топи отступила на шаг. Кайн замолчал и недоуменно глядел на нее. Вдруг женщина распростерла руки, и внезапный порыв ветра сорвал черный плащ с плеч. Более на ней ничего не было. Кайн на мгновение увидел совершенное тело, но тут же плоть Ворлем стала зыбкой и прозрачной, путник с ужасом понял, что сквозь крепкие молодые груди видит далекую звезду. Туман потемнел, распространился вокруг и начал сжиматься вокруг Кайна. По Болоту вновь пронесся тонкий, едва слышный, но жуткий вой.
— Великий Мехна, — прошептал Кайн побелевшими губами и бросился к ослику. Он выхватил странный продолговатый сверток и быстро его развернул. Меч блеснул в его руке, отразил далекую звезду — и внезапно засиял собственным светом. Кайн сделал несколько выпадов в туман, и увидел, как отступают черные клочья.
— Не знаю, из какой преисподней ты вылезла, женщина, — прорычал Кайн, — может, и правда из самой глубокой, но меня тебе не взять!
Бесплотный смех раздался в глубине тумана. Уже нельзя было сказать, женщина это смеется или мужчина. И живое ли существо вообще…