— Должна заметить, ваше оружие и доспехи превосходят по качеству изделия мастеров северных стран.
Я милостиво наклонил голову.
— Это точно, ваше императорское.
Она добавила небесно кротко:
— Что, без всякого сомнения, говорит о вашей трусости и желании скрыть недостаток силы и мужества за прочными доспехами.
Я чуть не подавился куском мяса, с трудом проглотил и прохрипел сдавленным голосом:
— Вы правы, ваше высочество. Мы предпочитаем, чтобы красиво и гордо гибли в сражениях наши противники, а мы с победой возвращались к своим женщинам. Можно даже с головами врагов, мы же варвары, нам все можно!.. Вам положить вот эту птичку?
Она поморщилась.
— Нет, положите вон ту.
— Хорошо, — проговорил я сквозь зубы, она ж должна была отказаться, — сейчас положу… Ух, какая здоровенная! И вы такую слопаете в одиночку? Это же целый лебедь! У вас прекрасный аппетит.
— У вас что-то со зрением, — произнесла она с сочувствием. — Это скворец. Ваше высочество, сражаться в таких доспехах против тех, у кого только мужество и мечи из сырой стали… не совсем достойно.
Я поинтересовался:
— Ваше высочество, а если бы доспехи такой выделки привезли в армию Мунтвига или вашего батюшки… вы уверены, что там бы отказались? Чтобы героичнее совершать безумные подвиги?
Она проигнорировала мой недостойный выпад и занялась жареной птичкой, что хоть и не лебедь, но и не скворец, а по размерам больше похожа на вальдшнепа.
Говор за столами быстро стал похож на грохот морского прибоя. Я улавливал отрывки разговоров о Мунтвиге, Вильгельме, оставленных королевствах Варт Генца, Бриттии, Мезии, кто-то упомянул Сен-Мари, меня как иголкой ткнули прямо в сердце, а еще многие горячо обсуждают варианты будущих осад столицы и какие у нас шансы выстоять.
В зал вкатывали бочонки с вином, а разливали большими ковшами в кубки и чаши. Перед Аскланделлой поставили было кубок из чистого золота, я кивнул слуге, тот моментально примчался с фужером из тончайшего стекла, на которое даже дохнуть страшно, и поставил перед нею.
Она посмотрела с любопытством.
— Ваше высочество?
— Золото идет цвету ваших волос, — ответил я, — но кубок из золота тяжеловат для женской руки. Потому из золотого буду пить я, выказывая мощь моей длани, а вы из этого вот…
Она произнесла в сомнении:
— А не будет ли урона моей чести?
— В чем? — спросил я удивленно.
— Это сотворено не руками человека, — заявила она.
— Но не в аду же, — оскорбленно сказал я. — Там все грубо, уж поверьте!
Она произнесла медленно:
— Поверю. Вы знаете, о чем говорите.
И хотя это прозвучало как комплимент, я что-то в нем засомневался, а когда дошло, как до жирафа, что она имеет в виду, реагировать уже как-то поздно, иначе заслужишь репутацию мудреца, что задним умок крепок.