Однако, всплеск пассионарной энергии, конечно, наиболее ощутим в мире ислама. Это выражается и в военных конфликтах исламских стран друг с другом, примером чему является недавняя ожесточенная война между Ираком и Ираном, и в тотальном террористическом противостоянии подпольных исламских организаций фундаменталистского толка, типа Аль-Каиды, всему Западу, прежде всего – Соединенным Штатам, и в периодическом обострении «исламского фактора», то в одном, то в другом регионе планеты. «Повсюду сегодня легко заметить признаки возрождения ислама. На Филиппинах действуют исламские сепаратисты. В Индонезии мусульманские войска сражаются с сепаратистами-христианами. От Палестины до Пакистана толпы людей на улицах рукоплескали разрушению Пентагона и уничтожению Всемирного торгового центра. Талибский Афганистан на протяжении многих лет служил убежищем для Усамы Бен Ладена... Организация „Хезболлах“ вытесняет Израиль из Ливана и подстрекает... палестинцев на продолжение интифады... В Турции и Алжире выборы 1990-х годов привели к власти исламские режимы, которые удалось сместить методами, далекими от демократических. В Египте мусульманские экстремисты возобновили преследования и казни христиан-коптов. В десяти северных провинциях Нигерии ныне действует „закон Корана“... Мы наблюдаем самый настоящий „исламский прилив“. В 2000 году впервые в истории человечества мусульмане превзошли численностью католиков»
[5].
Данное явление вполне объяснимо. «Исламская матрица», несомненно, имеет свои особенности, выделяющие ее среди других. В частности, в исламе осуждается ростовщичество, «неправедный капитал», говоря современным языком, кредитные банковские операции, что, конечно, тормозит развитие экономики в мире ислама. Кроме того, шариат (свод религиозных законов) излишне регламентирует в государствах ислама светскую жизнь. Это тоже является сдерживающим цивилизационным фактором. И, наконец, мировоззренческая «фатальность» ислама, приверженность мусульманина не личной деятельности, а «судьбе», которая в значительной мере предопределена, также не способствует ускоренному развитию. Не случайно страны ислама, которые в течение Средних веков находились примерно на таком же технологическом уровне, что и Европа, (может быть, даже в чем-то превосходили ее), постепенно, уже в Новое время, начали отставать и в конце концов были оттеснены на цивилизационную периферию.
Однако, с другой стороны, исламская трансценденция представляет собою, по сути, продолжение трансценденции европейской. Это – религия принципиально того же типа, основанная на «внешнем боге», «сюжетном времени» и, следовательно, на представлении о прогрессе. Разница между ними в основном хронологическая. Ислам как религия сложился почти на семьсот лет позже, чем христианство. «Внутреннее время» ислама, по-видимому, соответствует сейчас периоду «крестовых походов», когда Европа в противостоянии с Югом впервые начала ощущать себя отдельной цивилизацией. К тому же исламский мир, как и Европа в аналогичный период, чрезвычайно неоднороден. Там есть богатые страны, заинтересованные в сохранении «статус кво», есть страны, пытающиеся «вестернизироваться», как, например, Египет и та же Турция (хотя, по-видимому, этот процесс легко обратим), и есть страны, придерживающиеся радикальной ориентации, которые подпитывают и прикрывают стратегии терроризма. Единого цивилизационного лидера мир ислама пока не выделил