— Спокойствие, Джо, — сказала она. — Больше никто и никогда не будет тебя преследовать.
Большой семейный седан медленно проехал мимо, и она почувствовала, как Джо облегченно расслабился. Двое маленьких детишек махали им ручонками через заднее стекло. Они с Джо помахали в ответ.
— Мне, наверное, придется многому учиться заново, — сказал он с застенчивой полуулыбкой, которую она так полюбила, хотя редко видела раньше на его лице. — Ко многому надо привыкать. К тому, что можно стоять на виду среди бела дня и не бояться патрульной машины. К тому, что можно идти куда хочешь и не оглядываться воровски через плечо.
— Ты теперь абсолютно свободен, Джо, — сказала она, убрав свою руку. — Свободен физически и морально. Ты опять полноправный член общества.
Все, хватит! Он больше не мог выносить эту пустую болтовню. Она лежала нагая не в чьих-то, а в его объятиях. Он знал каждый дюйм ее прекрасного тела. А теперь они осторожно прощупывают друг друга, словно два чужака на вечеринке с коктейлями!
Будь что будет, но сдерживаться было свыше его сил. Он мягко взял ее за плечи. Она слегка изогнулась, вскинула руки и уперлась ладонями ему в грудь. У него перехватило дыхание. На ее лице было встревоженное выражение, и он чувствовал, что она слегка вздрагивает. Но она не оттолкнула его!
Ему не терпелось заглянуть в ее глаза. Он протянул руку и осторожно снял с ее переносицы темные очки. И увидел подозрительно влажный, мерцающий голубой туман. И это добило его.
— О, Нэнси! Куда я хочу идти? Куда угодно, только с тобой! Что я хочу делать? Любить тебя до конца своей жизни, только чтобы ты любила меня!
От слов Джо, которых она даже не надеялась услышать, у нее подогнулись колени. Ее сердце возликовало. Их губы наконец слились, и она ощутила такое головокружительное счастье, что, наверное, свалилась бы в пропасть, если б он крепко не держал ее.
— Я… я не понимаю, — пролепетала она, задыхаясь. — Ты же говорил, что не веришь в доверие, не признаешь обязательств. Ты утверждал, что настоящая свобода не терпит никаких уз. Когда же ты был искренен, Джо, тогда или теперь?
— О, Боже мой, Нэнси! Прости меня! Я был просто слепцом. Как я сразу не понял, что ты единственная женщина, подаренная мне, грешнику, самими небесами!
Нэнси молча смотрела на него, словно оценивала искренность его слов.
Он теряет ее, в отчаянии думал Джо. Может быть, если бы он прижал ее к себе покрепче — так крепко, чтобы она слышала биение его сердца, Нэнси снова бы поверила ему.
— Не вспоминай о тех глупостях, которые я натворил, любимая! Я уже не тот отчаявшийся, разочарованный человек, вошедший в кандалах и с охранником в придорожный ресторан. Эти несколько кратких дней наедине с тобой изменили меня. Пожалуйста, поверь, дорогая! Я больше ни о чем другом не мечтаю, как навсегда соединить наши судьбы. Свобода, которую я получил с твоей помощью, означает для меня свободу любить тебя, свободу связать свою жизнь с твоей, если позволишь.