Пожилой джентльмен нагнулся и ощупал пальцами лицо полисмена.
— Да, похоже, парню не повезло, — задумчиво сказал он и, кивнув Нэнси, поспешил на жалобный зов своей жены.
Уоткинс поднялся на ноги. Он зашатался, и Нэнси быстро схватила его за предплечье, чтобы поддержать. Крепкие мускулы под ее пальцами все еще вздрагивали от перенапряжения. На лице Уоткинса выступил пот, он прижал руку к ране и прикрыл глаза, болезненно сдвинув брови. Нэнси уловила едва слышный стон. Ему, видимо, было невмоготу, но он не желал это выказывать.
— Вам плохо, Джо? Ваше ранение, должно быть, серьезнее, чем кажется!
Тайком она мысленно молилась, чтобы и он не свалился с ног, как многие другие.
Уоткинс потер глаза тыльной стороной ладони, потом открыл их.
— Я в порядке, — сказал он, моргнув пару раз и не глядя на нее. — Только чуток голова кружится.
— Может быть, вам лучше присесть и отдохнуть?
Движением плеча он опротестовал ее предложение.
— Давайте-ка посмотрим, что можно сделать для моего конвоира.
Уоткинс опустился на колени возле лежавшего без сознания полисмена, распустил ему галстук и расстегнул ремень, на котором висел в кобуре тупорылый полицейский револьвер. Нэнси на миг охватили дурные мысли, но Джо лишь снял с сержанта портупею и положил, вместе с оружием, на пол. То же он проделал с наручниками, сняв их с запястья охранника.
Не обращая внимания на расплывшиеся пятна крови, Уоткинс расстегнул рубашку Паттерсона, промокшую так же сильно, как и вся одежда. Нэнси вздрогнула, увидев изуродованное тело бедняги. Руки Джо, крупные и только что доказавшие свою силу, касались раненого с удивительной мягкостью.
— У него как минимум сломано несколько ребер, — сказал он. — Дышит еле-еле, но дышит. И очень мерзнет. Он может сильно простудиться, если уже не простудился. Копу нужно в больницу, мисс Пикфорд.
— Нэнси, — сказала она, сама не ведая, почему ей захотелось, чтобы он произнес ее имя. — Меня зовут Нэнси.
Уоткинс поднял голову и взглянул на нее поверх тела охранника. Его тяжелый, мрачноватый взгляд обладал какой-то странной, завораживающей силой.
— Нэнси, — повторил он своим глубоким голосом неожиданно мягко. — Да, я помню, вы называли себя полисмену. Нэнси… Мне ваше имя нравится. Я раньше не знал ни одной женщины по имени Нэнси.
— А вот как, — неловко брякнула она, подумав, что чуть отупела от этих переживаний.
— А я — Джо.
— Я знаю.
— Ну да. Ну конечно, вы знаете. — Он перевел взгляд на своего пациента и осторожно прикрыл раны Паттерсона его же рубашкой. — Вы ведь репортер. Вам все обо мне известно…