Гримаса не то боли, не то гнева исказила его лицо. Со звуком, странно напоминающим сдавленный стон, он проворным движением наклонился, грубо обнял ее за плечи и расцеловал.
Этот внезапный порыв не имел ничего общего с его ночными нежными прикосновениями к ее губам. Ей бы следовало стыдиться того, что так легко разомкнула их. Ей бы следовало укротить свой язык, который слишком послушно принял настойчивое вторжение его языка. Вместо этого она фактически поощрила дерзкое насилие над собственным ртом, закинув руку за его горячую, грубую, заросшую шею.
Так же резко он отпрянул. Не сказав больше ни слова, он выхватил из кармана брюк ключи от машины и широкими шагами устремился к двери.
Болезненное ощущение пустоты наполнило ей сердце.
— Постойте, Джо! — воскликнула она.
Он обернулся с вопросительным выражением лица.
— Я… э… — Нэнси не знала что сказать, оттого что не была готова распрощаться с этим странным, удивительным человеком, который так бесцеремонно вторгся в ее жизнь. — Обождите минутку, хорошо?
Почти машинально она опустила ноги на пол и шагнула за ним вслед. Цепь наручников тут же вернула ее назад, заставив присесть на краешек кровати.
— Я не… я хочу вам что-то сказать…
— Вот как? Я думал, вы ждете не дождетесь, когда я исчезну!
— Я не могу так расстаться. Поверьте… я не могу. — Поскольку это было правдой, она, очевидно, сама не понимала, с чего это ей вздумалось прикладывать какие-то усилия, чтобы задержать его. — Я только… У вас же очень болит голова?
Джо удивленно вздернул черную бровь.
— Я думал, вам это совершенно безразлично…
— Так вы поэтому прихватили меня с собой? И еще потому, что у вас после травмы начались проблемы со зрением?
— Вы очень догадливы, Нэнси, как и подобает репортеру.
— Вы правы. Мне платят за то, чтобы я все подмечала. Но вы не ответили на мой вопрос, Джо. Когда вы брали меня в заложники, вы планировали использовать меня как живой щит? Или вам просто было нужно, чтобы я вела машину? Скажите мне правду, Джо. Пожалуйста! Для меня это очень важно.
Если рассуждать серьезно, то ей самой было сейчас не ясно, почему для нее так важны различия в его мотивации.
Он пожал плечами.
— Ну, хорошо. Я нуждался в вас. Этот удар балкой по голове действительно повредил мое зрение.
— Вам нужен был водитель. Почему я, а не кто-то другой? Вы же ненавидите репортеров. Сами это говорили…
Ему не хотелось пускаться в объяснения своих сомнительных мотивов и еще более непонятных эмоций. Тем более что ее упрек был абсолютно справедливым. Он не делил свою неприязнь между конкретными журналистами. После суда он их всех терпеть не мог.