Через несколько недель деньги эти со счета исчезли. В последующие дни были еще сняты достаточно крупные суммы, допустимый лимит оказался существенно превышен.
Руки Клодии задрожали. Она почувствовала себя так, как в тот день, когда ее пригласил на беседу управляющий банком.
Голос Брента звучал отдаленно, как бы со стороны. Клодия от стыда не могла открыть рта. Она лишь покачала головой, но Брент настаивал:
— Где деньги? Я погасил ваши долги. Тебе не кажется, что я имею право знать?
Конечно, имеет. Клодия взяла себя в руки и сдавленно пробормотала:
— Это… Это очень долгая история.
— У нас впереди целая ночь.
— Но ты хотел поужинать, — напомнила Клодия.
— Я передумал.
Она прикрыла глаза, осознавая, что сейчас ей предстоит снова пройти через весь ужас случившегося, ужас и… стыд. Клодия почувствовала, что Брент встал, затем послышалось позвякивание стекла.
— Выпей. Это поможет.
Она уловила запах бренди. Брент с мягкой настойчивостью вложил стакан ей в руку. Клодия открыла глаза. Брент сел в противоположном углу дивана, вытянул длинные ноги, в дымчатых глазах — напряженное внимание. Так он смотрел на нее шесть лет назад, когда просил рассказать о себе, ни словом не обмолвившись о своем прошлом. Сейчас он опять настаивает, чтобы она обнажила перед ним душу. Ладно, пусть будет так.
Клодия сделала большой глоток, и, возможно, ей это помогло. Во всяком случае, стало легче, и она смогла заговорить:
— Незадолго до того как я вышла за Тони, у папы случился сердечный приступ. Когда он вернулся из больницы, то перевел всю собственность на меня. Он считал, что так будет разумнее. — Клодия поморщилась. — Разве можно что-нибудь предугадать? Оказалось, что это самая неудачная мысль, которая когда-либо приходила ему в голову.
Она снова отпила глоток бренди, ее зубы стукнули о край стакана.
— Ну и?.. — поторопил Брент. — Перерыв гору бумаг, я узнал, что дела у вас шли очень и очень неплохо.
— О да, так и было. — Волна горечи, поднявшаяся в ней, заглушила все иные чувства, и теперь слова находились сами собой. — Всем занимался Тони, и, конечно, помогала я, совершеннейшая дурочка! Мы работали от зари до зари, бизнес процветал, прибыли росли. Но я не замечала, что все делалось кое-как, спустя рукава. Целый день я как белка в колесе крутилась по дому: кухня, Рози, заботы о Тони, об отце… А потом у отца случился еще один удар, и я вообще перестала что-либо замечать.
В том, что произошло, Клодия винила только себя. Если бы у нее хватило тогда ума присмотреться к делам, она не оказалась бы сейчас привязанной к человеку, который ее презирает.