— Появится, куда денется! Он уже почти муж, у него обязанность теперь такая — появляться. А если что, ты его скалкой по лбу или сковородкой по загривку…
Фраза была явно шутливой и не несла никакого двойного или обидного смысла, но Поля вдруг почувствовала, что у нее перехватывает дыхание.
— То есть как обязанность? — почти прошептала она побелевшими губами. — Мамочка, да что же ты такое говоришь? Значит, он теперь будет со мной жить, целовать меня, ложиться со мной в одну постель не потому, что любит, а потому, что обязан?
— Да ничего такого я не хотела сказать, заполошная ты моя! — всплеснула руками мама. Но Поля уже повернула ключ в двери и выпорхнула на лестничную площадку, в своем белом платье похожая на огромную прекрасную бабочку. Похоже, никто просто ничего не успел сообразить, потому что иначе вошедшие в азарт подружки просто запихали бы ее обратно в квартиру. А так она, провожаемая удивленными взглядами, вихрем слетела по лестнице и прижалась к груди Бориса.
— Милый мой, хороший мой, — шептала она, обвивая его шею руками и гладя колючие свежеподстриженные волосы на затылке. — Как я люблю тебя, ты даже представить себе не можешь!
— И я люблю тебя, Полечка! — сказал он, приникая к ее подкрашенным губам нежным, осторожным поцелуем.
— Ну вот, пропала уже почти выторгованная бутылка шампанского! — печально вздохнул кто-то за спиной. — А число-то жених так и не назвал.
— Какое число? — Поля со счастливой улыбкой отстранилась и провела кончиками пальцев по Бориной щеке.
— Число, когда мы с тобой познакомились.
— Двадцать пятое, — прошептала она, утыкаясь лбом в его плечо. — Двадцать пятое. Я его никогда не забуду…
Она вдруг поняла, что не может вспомнить дату знакомства с Антоном. Ну не может — и все! Остались в памяти эти медные самоварчики в ресторане, а потом сразу — его блестящая капельками пота грудь, мускулистый живот с темнеющими внизу волосами, полуприкрытые глаза и ощущение собственного тела, кричащего от счастья. Даже сейчас, когда Поля просто подумала об этом, у нее сладко и нетерпеливо заныло внизу живота. И почему-то вдруг стало ужасно неприятно и стыдно.
— Спасибо тебе, — она прикоснулась ладонью к Галкиному плечу. — Спасибо тебе большое. Я, наверное, на самом деле попробую сегодня обо всем поговорить с Борькой. Как там в школе шутили? Держи за меня палец в чернилах, матери, только дурой не называй?
— Ладно, дурой — не буду, — усмехнулась Лесина, — у меня и так словарный запас достаточно велик… Только вот как ты поедешь сейчас? Пьяненькая же совсем.
— А я такси возьму! Машина пусть на вашей стоянке до завтра постоит. Ничего, надеюсь, с ней не сделается.