Поля едва сдерживалась, чтобы не прервать ее во второй раз, чтобы не завизжать по-детски радостно и не захлопать в ладоши. Она еще заставила себя сделать несколько глотков кофе, дослушивая пространную фразу, смысл которой сводился к следующему: «Вам предлагается сделать нормальный, полноценный репортаж». И только потом, стараясь казаться сдержанной и спокойной, внятно произнесла:
— Да, конечно, я согласна. Думаю, что сумею оправдать ваши надежды.
Еще примерно с час, пока печатались ее фотографии в «Срочном фото», она проходила по кабинетам, заполняя всевозможные анкеты и бланки. Потом довольно долго ждала, когда изготовят ее аккредитационные документы. Из офиса Поля вышла около пяти. Постояла на углу, искренне жалея о том, что курить на улице неприлично, направилась было к метро, но, остановившись на полдороге, все-таки взяла такси. Решение созрело в ее голове, когда она уже захлопывала тяжелую дверцу.
— В Крылатское, — сказала Поля водителю. — Пожалуйста, в Крылатское…
Дверь она открыла своим ключом, впервые ощущая под пальцами какой-то неприятный, чужой холодок. Сняла в прихожей туфли, прошла в свою комнату. Все здесь осталось по-прежнему. Казалось даже, что сюда никто и не входил после ее поспешного бегства. Но, тем не менее, пыли на полках не накопилось, земля в цветочных горшках была влажной, а легкие шторы дышали свежестью. Поля проводила ладонью по спинке дивана, касалась кончиками пальцев мохнатых листьев фиалки, прижималась щекой к прохладным обоям, так, будто была слепой и могла только на ощупь различать окружающие предметы. Да ей и в самом деле было мало одного только взгляда. Хотелось слиться с этими стенами, исцеловать каждый сантиметр пола, каждую ворсинку ковра, на которую ступала нога Бориса. Но она, к сожалению, чувствовала себя так, как, наверное, чувствует душа только что умершего человека. Все вокруг еще реально, еще осязаемо, а тебя самого уже нет, и никто не замечает твоего незримого присутствия…
Когда дверь за ее спиной отворилась, Поля вздрогнула, хотя и настраивала себя на то, что вероятность встречи с Сухановым нельзя исключать на сто процентов. Но на пороге стояла всего лишь тетя Даша в неизменном фартуке с влажной тряпкой в руках.
— Поля? — она даже отпрянула. — Вот уж не ожидала вас увидеть! Думала, Борис Викторович пришел…
— А что, он в эту комнату заходит? — Поля, криво усмехнувшись, присела на диван.
— Ну в эту, может, и не так часто, а вообще…
Тетя Даша смущенно потеребила оборку фартука и прокашлялась:
— Вы, Полюшка, извините, но вот что я вам скажу: возвращаться вам, наверное, надо… Вот вы про комнату заговорили… Я тут, вы уж не сердитесь, после вашего ухода решила косметику с туалетного столика куда-нибудь прибрать. «Ну что, — думаю, — стоит пылится?» Так Борис Викторович и то не разрешил! «Пусть, — говорит, — стоит. И не трогайте даже. Не надо». И одежда ваша так вся в шкафу и висит, ни в антресоли, ни в пакеты не убранная. Я иногда хожу по дому, и кажется мне, что вы здесь…