На соседнем острове встретила нас толпа мрачных, возвышенного роста, с кольцами в носу. Мы обратились к ним с просьбою не чинить нам препятствий по заготовке съестных припасов, предлагая в качестве компенсации гвозди, стеклянные бусы, штуку красного полотна. Угрюмцы ничем не соблазнялись. Кой-как, на пальцах показали, однако, чего им надобно. На острове остро ощущалась нехватка женщин. (Не могу нарадоваться, сколь благополучно сложилась личная жизнь моя, ведь нашел себе возлюбленную, которая ответила мне взаимностью и обещалась ждать из похода). И сызнова именно на нашем фрегате обнаружилась одна – носила накладную бороду, и знали о том лишь, ну разумеется, Джонс, Джонсон и Джинкинс. Велел отдать распутницу островитянам. Благодарные, потянулись они чередой к нашим кораблям на утлых лодках своих с грузом свежего мяса и фруктов. Став однажды свидетелями порки провинившегося матроза, привезли двух связанных по рукам и ногам бавианов, коих они пленили, сочтя воинами некого лесного племени. «Мы никак не можем принудить их работать», – жаловались нам. – Посоветуйте, что делать». Подарили незадачливым рабовладельцам плетку и поплыли дальше.
Кстати, о наказаниях. За время стоянок дисциплина на фрегате ослабла, но я на это сознательно закрывал глаза, – людям надобно было перевести дух. В открытом океане однако ужесточил репрессии. Как раз напились Джонс, Джонсон и Джинкинс, раздосадованные утратой любимой женщины, которую, впрочем, сами же сдали. Я бы и простил марсовым пианство, зная, сколь мучительно для иных поступиться личной выгодой ради общего блага, но ведь обвинялись они также в курении после захода солнца систематическом. Приказал протянуть их под килем.
Ночью спрыгнул за борт папуас, – не мог, вероятно, простить себе нерешительность свою, вследствие коей обрек соплеменников на кровопролитную борьбу за власть.
Месяц скитались в пустынном океане и подъели все припасы. Наконец повстречали испанский галеон. Окружили его, и сей почти уже согласился сдаться без боя, но вдруг передумал и, выпалив из всех пушек левого борта, изрешетил флагманский фрегат, с правого же борта произвел залп по бригу «Перл», поджег его и под завесою дыма удалился. «Центурион» затонул в считанные мгновения, так что мало кого из команды удалось нам спасти. Самое ужасное, что осколком чугунного граната был смертельно ранен коммодор Энсон. Скончался уже на палубе «Северна», успев передать мне свои полномочия.
Помогли «Перлу» справиться с пожаром и вместе ударились вослед галеону. И догнали, и атаковали, но сколь яростно, столь и неудачно – первым же ядром угодили в крют-камеру. Галеон воспламенился, взлетел на воздух, и вожделенные нами золото, серебро, провиант канули в океан.