Мстя за обманутые ожидания, она выкрадывала у него готовые главы отчета и растапливала ими камин.
Упрямо восстанавливал текст, но память его с годами, конечно, слабела. И способность к связному повествованию тоже. Возвращалась к нему эта способность лишь после принятия нескольких порционов рома.
Но почему же не прятал он от жены злосчастную свою рукопись?
Мне кажется, я понимаю причину. Неглупый Перегрин скоро догадался, что Адмиралтейству отчет его не нужен. Однако испытывал он естественную потребность хотя бы некоему никому рассказать о пережитом, посему и продолжал свой неблагодарный труд.
Ну, а рядом была Серина...
Сдается мне, что Перегрин, выходя по какой-нибудь надобности из кабинета, нарочно оставлял отчет на видном месте. Надеялся, что Серина когда-нибудь пробежит-таки глазами страницу, другую, и вот тогда, вся в слезах, кинется ему на шею и воскликнет в раскаянии: «Милый Перегрин, прости, я же не знала, сколько много ты в плавании своем натерпелся!»
Воображая сцену сию, не уставал снова и снова воспроизводить один и тот же, уже порядком ему прискучивший текст...
* * *
Из дневника переводчика
От пурги железной рожа рябая,
Но зато зеркальны будут болванки.
Стискивал зубы, станочек врубая,
В перерыве ждал на троих полбанки,
И полжизни прожил в жанре юродства –
Ох, и ныла под кепкой подкорка –
А по возвращении с производства
Кушал несладко да грезил горько
О не случившейся лучшей доле
На этом (и единственном) свете –
О семантически чистом поле,
Когда не стыдно жизни и смерти.
Утром подкатывает автобус – рывок, рывок – заталкиваюсь внутрь, вдыхая чужой перегар, выдыхая свой, – ну да, я же свой, свой, мужики! Понеслись навстречу светлым от злобы будням, демонстрируя сплоченность, как селедки в бочке.
Настроение у меня было ниже среднего. Я все никак не мог успокоиться после вчерашнего разговора с начальником цеха. Проходя мимо, он бросил:
– Зайди ко мне.
Недоумевая, зачем это я ему понадобился, я выключил станок. Вытер ветошью руки. Неужели он все-таки внял давнишним моим просьбам и сейчас объявит: «Готовься, Леха, к сдаче на пятый разряд?» А может, всего лишь хочет отправить в колхоз на картошку? Тоже ведь вариант, потому как осень… Постучался в дверь кабинета, вошел.
Начальник стоял у окна, спиной к двери. Обернулся, спросил сурово:
– Леха, ты знаешь, кто у нас теперь генеральный секретарь?
– Андропов, – ответил я.
– А где он раньше работал, тебе известно?
– Да.
– Ну так вот, много болтаешь. Иди, и я тебе ничего не говорил.
– Спасибо, – пробормотал я, пятясь из кабинета.