Федосей сделал вид, что не услышал. Действительно было шумно. Все довольно быстро напились и теперь оживленно переговаривались, то и дело начинали кричать «горько».
А в углу гостиной было подготовлено нечто вроде небольшой эстрады (с ударной установкой, колонками и пр.), и вот на эту эстраду вскочили патлатые музыканты в рваных одеждах, рубанули воздух грифами электрогитар, запели, раскачивая взад-вперед спортивные туловища. Растрогали, черти, исполняя мою любимую: «If there anybody going to listen to my story…»
Я налил себе водки, заметил, что у Елены в бокале пусто, плеснул ей вина. Она поблагодарила кивком головы, не поднимая глаз. Конечно, ей было неуютно и одиноко, поскольку Федосей вел себя как последняя скотина: с явным удовольствием выслушивал комплименты дам, уписывал за обе щеки все, что появлялось у него в тарелке, а на Елену совершенно не обращал внимания.
– Как твои почки? – спросил я его.
Он бросил на меня косой злобный взгляд, но есть не перестал.
– Осторожнее с жирным, соленым и острым, – посоветовал я ему. – Береги себя.
Вообще-то у меня возникло сильнейшее желание оттаскать его за бороду, но тут начались танцы. Я повернулся к Лидке, хотел предложить вместе подергаться, но она, оказывается, уже тряслась в эпицентре, а на ее месте – оба-на! – на ее месте обнаружился мужик в сереньком пиджачке, небритый, хмурый, ну да-да, тот самый!
– Слышь, – сказал я ему (потому что расхрабрился от выпитого), – ты как сюда попал? Вернее, чего тебе от меня надо?
Ну да, я сразу врубился, что этот типус исключительно по мою душу сюда пожаловал.
А он придвинулся ко мне и спросил:
– Некуда, говоришь, тебе бежать из собственного повествования? А что, хотелось бы?
Я молчал. Я не был удивлен способностью финика (а это был, разумеется, финик, кто же еще) читать мои мысли, но я растерялся оттого, что никогда прежде он не заговаривал со мной о моем повествовании. Значит, и до меня добрались…
– Ну чего молчишь, будто водки в рот набрал? – засмеялся он, явно довольный своей шуткой.
Я продолжал хлопать глазами, не находя слов.
– Да вижу, вижу, хотелось бы, – сказал он. – А это потому, что повествование твое чересчур затянулось, и тебе самому уже скучно. Так что лучше его прервать. В противном случае… – и тут он неожиданно вонзил мне в коленную чашечку что-то остр…
– Эй, ты чего? – завопил я. – Больно же!
Он вогнал иглу глубже, и тогда я – клянусь, совершенно непроизвольно! – звезданул ему по уху.
Да нет, не ему! Он-то увернулся, а попал я в какого-то дядьку, который проходил мимо.