мне самому вдруг стало интересно
проверить силу памяти. Итак,
представим сад на берегу Невы:
статуи, знаменитая решетка;
и мы проходим, девушка и я,
через ворота; и нашли скамейку
свободную; я постелил газету;
присели. Спутница моя молчит
и курит, курит, не переставая.
Я знаю, отчего она печальна,
да вот беда – утешить не умею,
поскольку тоже возрастал в сени
Большого дома и знамен пурпурных.
Должно быть, в пылком семени отца
иль в материнском молоке сладчайшем
сквозили пресловутые рентгены,
но не винить же ныне престарелых
за то, что был зачат именно ими
именно в этом времени и месте.
Унижен властью и самим собой,
уже полжизни я живу вполжизни,
не замечая, как блестит кораблик
над уровнем ненастного сознанья.
Ты поняла, о чем я?
(девка отрицательно мотает головой)
Через месяц
она покинула и этот город,
и это государство навсегда,
и поселилась в Иерусалиме.
Однажды мимо памятного сада
я проходил; и вдруг зашел; и сел -
все вдруг – на ту же самую скамейку.
Нева с тех пор не изменила русло.
Цела решетка. Целы и статуи.
Она мне очень нравилась, увы,
взаимностью совсем не отвечая,
и в этот самый Иерусалим
махнула-то вслед некоему Марку,
которого любила и который
о ней и думать позабыл, уехав.
Не в этом дело. Вдруг я осознал,
что мне ее лицо уже не вспомнить,
и даже фотографию в упор
рассматривая, где мы сняты вместе,
я утверждать однако не возьмусь,
что эту девушку когда-то...
(стук в дверь)
Люська Морган
Дженни,
милорд, ты понимаешь, бля, милорд
тебя заждался! Будь ты человеком!
Девка
Чичас! Ты это... приходи еще.
Я заплачу. Хотя бы завтра, слышишь?
Арапкой, что ль, была твоя подруга?
Или жидовкой?
Роджер
Я не помню.
Люська Морган
Дженни,
соображай, не всякий день милорды
оказывают нам такую честь!..
ЗАНАВЕС
Отец не снабдил вышеприведенный текст примечаниями, поэтому неясно, кто из действующих лиц мой предок – пиита ли Роджер, милорд ли, упоминаемый косвенно.
А мне бы хотелось это знать наверное, ведь если жизненную позицию шотландца-маргинала по-человечески можно понять, то милорд ведет себя, прямо скажем, из рук вон: ну в самом деле, шлендает по бардакам вместо того, чтобы срочно купить корабль и присоединиться к эскадре сэра Френсиса Дрейка!
Неужели мой предок – сей предосудительный милорд?
Впрочем, что же я спешу с укоризнами. Может, он был старенький, милорд этот, может, и в заведение-то люськино явился как раз потому, что очень сильно переживал за судьбу Британии и нуждался в утешениях какой-нибудь Дженни.
Вдобавок, не исключено, что и пожертвовал он изрядную сумму на оснащение и вооружение флота. Ничего же не известно про милорда этого.