Бар был почти полон, но Дайана все же отыскала пару свободных мест за уютным столиком в том самом месте, где когда-то, во времена процветания «Стейдж-бук хаус» я отыскал подлинное сокровище: политические карикатуры девятнадцатого века. Моя спутница помахала рукой, подзывая официантку, достаточно молодой возраст которой позволял надеяться, что нас обслужат еще до ее кончины, потом повернулась ко мне:
— Думаю, для шерри сегодня слишком жарко, так что я тоже возьму пиво.
Решительное выражение ее лица произвело на меня должное впечатление.
— Хорошо, пусть будет два пива.
Дайана первой схватила со стола меню.
— Ты не возражаешь, если я закажу тапас?
— Разве от моих возражений что-то изменится? Валяй, заказывай, но смотри, чтобы хватило нам обоим. И не забудь, что я не люблю оливки.
— А я уже позабыла. Ага, ты ничего не имеешь против оливкового масла, но не ешь оливки. Так? Кстати, чем тебе не нравятся оливки?
— Ты действительно хочешь это услышать?
— Пожалуй, нет. Итак, Алан, ты устал от работы? Спекся? Или все дело в кризисе середины жизни?
За годы общения с Дайаной я привык к тому, как она излагает мысли, и приобрел определенный навык, позволявший не спотыкаясь следовать по петляющей тропинке ее логики.
— Может быть. Не знаю. Вообще-то я об этом не думал, но, возможно, в твоем предположении что-то есть.
Я никогда не считал себя человеком, склонным сомневаться в своей профессиональной пригодности или терзаться сомнениями по поводу избранного пути, но все же потратил несколько минут на то, чтобы ввести Дайану в курс дела. Я рассказал ей о пациентке, считающей своего мужа идиотом, и о дилемме с загрузкой посудомоечной машины, попытавшись таким образом прояснить для собеседницы ситуацию, которая подорвала мою веру в собственные силы.
— Рауль бы с ней согласился. Иногда я ловлю его на том, что он переставляет после меня грязные тарелки в посудомойке.
— Нет, нет, нет! — запротестовал я. — Разница в том, что Рауль не считает тебя ущербной из-за того, что ты не так поставила тарелки, как не считает и твою неспособность освоить правильную технику их закладки доказательством того, что ты его не любишь.
— Ошибаешься, — возразила Дайана. — Рауль определенно считает меня ущербной, но он считает меня ущербной независимо от того, как я ставлю эти дурацкие тарелки. Он все равно меня любит. Почему он все равно меня любит? Потому что мои недостатки не перевешивают моих достоинств. Между прочим, именно в этом и состоит, как говорил Фрейд, психическое здоровье — ощущать себя достойным, несмотря на недостатки.