— Ну не все же торговцы таковы!
— Назовите мне хоть одного, у которого еще сохранились остатки совести… Но вернемся к теме нашего разговора… Итак, в главе, наиболее дорогой моему сердцу, сердцу исследователя, речь идет о восстановлении поврежденной шерстяной ткани. Как, в самом деле, поступать с теми частями гобеленов, что сильно пострадали с течением времени? Как восстановить ткань и вернуть ей те краски, что когда-то очаровали первых владельцев? Где найти искусных мастеров и мастериц, которым можно было бы доверить столь сложное дело и которые не испортили бы то, что дошло в целости до наших дней?
— Везде, — сказал ведущий.
— Совершенно верно. И такие мастера, способные в точности воспроизвести, повторить произведение старых мастеров, не пытаясь превзойти своих предшественников в мастерстве, нашлись. В своей книге я воспроизвела изображения нескольких гобеленов в состоянии до и после реставрации, расположив их друг против друга.
— Да, я отметил это для себя. Например, на страницах 38 и 39 мы видим один и тот же гобелен, но только на одной фотографии в нем зияют дыры, а на другой он уже возрожден к жизни, так что можно понять, что на нем изображен пир Цезаря после победы над Помпеем в битве при Фарсале. Мы видим, как Цезарь пирует среди гор трупов, а рядом насыщаются человеческой плотью львы. О том, что на гобелене запечатлен именно этот сюжет, невозможно было догадаться при взгляде на те лохмотья, что остались от первоосновы.
— Этот эпизод древнеримской истории, воспетый римским поэтом Луканом в эпосе «Фарсалия», является, несомненно, чистым вымыслом, но если бы мы не старались восстановить наши гобелены, мы лишились бы изображения этих великолепных диких животных… Мы могли бы составить себе хоть какое-то представление о красоте этого шедевра по бледному оттиску, по гравюре, сделанной с него во времена правления Людовика Четырнадцатого. Итак, перед нами образец реставрационной работы. Для того чтобы добиться такого результата, требуются отвага и упорство, ведь восстанавливать нить за нитью разорванную ткань, чтобы из изодранной в клочья тени произведения вновь явить свету дня сам шедевр во всем блеске его красоты, неимоверно трудно.
Возгласы одобрения и аплодисменты, последовавшие за сообщением Лоры Альме дю Пре де Жуи мы услышали, уже сидя в машине Шарля Гранда, где мы не могли оторвать глаз от крохотного экранчика телевизора, вернее, от того места, где на этом экранчике «высветился» стул, на котором еще недавно сидела Клеманс. Я находился на заднем сиденье и, чтобы лучше видеть, наклонился вперед, просунув голову между головами Шарля и Клеманс.