Звук его голоса показался Ликке знакомым.
На второй фразе Ликка остановилась как вкопанная. На третьей она сорвалась с места и быстрым шагом, пылая праведной яростью, направилась к беседке.
При виде разгневанной Ликки оба, и кающийся, и исповедник, сделали такое движение, будто собирались сигануть в кусты. Но оба остались на месте. Мимолётно взглянув на Отрёкшегося, как на пустой файл, Ликка взлетела по ступенькам беседки и грозно встала над кающимся.
Тот даже с колен не поднялся – до того был ошеломлён.
— Что ты здесь делаешь? – рявкнула Ликка. – Где ты должен быть?
— Но Ликка! – жалобно воззвал он.
Он выглядел испуганным. Ликке подумалось, что её слово многое значит: она прославлена в Гласе. Тотчас же она до крови прокусила губу, наказывая себя. «Я должна подумать о скромности», — приказала она себе. Но сейчас дело было важнее. Она обернулась к Отрёкшемуся, узнала его – то был один из собратьев Улс–Цема – и назвала по имени.
— Ца–Улт! О чём ты думал?! На твоём месте я бы предалась покаянию!
— Я использую каждую минуту для того, чтобы подумать о своих поступках, — хладнокровно отвечал Ца–Улт. – При всём моём почтении, Ликка, сейчас ты не права. Все мы равны перед Гласом. И этот смиренный друг имеет право на исповедь и молитву.
Ликка зарычала. Она не хотела сквернословить в Обители. Её пламенный порыв разбивался о твердокаменное упорство Отрёкшегося, как волна о скалу. В ярости она ударила копытом о мрамор.
— Если ты хочешь поспорить о вере, — продолжал Ца–Улт, — приходи на наше собрание в мнемотеке. Мы будем рады видеть тебя.
— Здесь спор не о вере! Дело в обязательствах!
— Ты находишься в Обители веры.
— Но его, — рука Ликки метнулась атакующей коброй, и острый коготь указал на кающегося, — его здесь быть не должно! Адские Власти не могут покидать своих доменов!
Властитель торопливо поднялся на ноги и откинул капюшон. Его прекрасное темноглазое лицо обратилось к Ликке, словно её отражение. Она, хотя и обладала достаточно развитой собственной личностью, всё же оставалась его субмодулем, как Улс–Цем – субмодулем Безликой; и что‑то внутри неё дрогнуло, отдавая приказ самой её природе. Ликка дёрнулась и на миг онемела.
— Как видишь, могут, — воспользовался этим Ца–Улт.
— Только авторизуясь в субсистемах, — утомлённо ответила Ликка. – Так, как делает Безликая. Иначе контур может дестабилизироваться. Да что я рассказываю! Вы точно не знаете этого! – она тряхнула головой.
— Тогда и ты не можешь приказывать системе, чьей частью являешься, — с долей брезгливости отозвался Ца–Улт.