На пороге появился молодой капитан во французской военной форме, окинув взглядом Рафигу, улыбнулся.
— Простите, мадемуазель, мне нужен полковник Франсуа.
Рафига поклонилась:
— Одну минутку, мсье.
Полковник Франсуа вошёл, вытирая платком блестящую лысину и побагровевшее от выпитого лицо.
— Жозеф? В чём дело, капитан? Что произошло?
Козырнув, тот протянул полковнику какой-то листок.
— Вот… В городе распространяют прокламации.
Прочитав, полковник сложил листок вдвое, небрежно сунул в карман.
— Полиция извещена?
— Да. И коменданту сообщили.
— Хорошо. Посты чаще проверяйте. Пусть люди будут поосторожнее.
— Слушаюсь! — козырнул капитан. — Разрешите идти?
— Ступай.
Не успела закрыться дверь за капитаном, как из столовой вышел генерал Ришелье. Полковник вынул из кармана листовку.
— Последние новости… — в голосе Франсуа прозвучала ирония. — Прошу познакомиться.
Генерал пробежал глазами листок, изредка бормоча под нос:
— «Колонизаторы, убирайтесь вон»… «Довольно пить кровь алжирского народа»… «Алжир будет независимым!»…
Заметного впечатления листовка на него не произвела. Он подержал её на ладони, помял пальцами, как бы пробуя добротность бумаги, и вернул полковнику.
— Уберите её, Бертен… Мне сегодня хочется отдохнуть от всего и повеселиться… Мадемуазель! — повернулся он к заглянувшей в гостиную Малике. — Позвольте вас на танец.
— Меня? — улыбнулась Малике.
Генерал поклонился.
— Но я очень плохо танцую. Вам потом придётся чистить свои сапоги.
— Не беда, мадемуазель! С вами я готов танцевать даже босиком.
— Вот как?
— Клянусь, мадемуазель!
— Пойду поищу себе партнёршу, — вмешался в разговор полковник Франсуа.
Генерал взял Малике за руку, разглядывая девушку с пьяной бесцеремонностью.
— Ваши глаза, мадемуазель… О, ваши глаза!.. Видит бог, будь я поэтом, я посвятил бы вашим глазам оду. Я бы…
Появление Франсуа и Лилы прервало излияния генерала.
Включили радиолу. Начались танцы.
Фатьма-ханум пошла на кухню. В столовой остались Абдылхафид, Бен Махмуд и доктор Решид.
Тягостное молчание нарушил Бен Махмуд. Неприязненно взглянув на доктора, он сказал:
— Зря вы проявляете свою смелость, доктор!
Решид усмехнулся.
— Почему же?..
— Послушайте, доктор, — сказал Абдылхафид, — у меня к вам большая просьба: в моём доме так себя не вести.
— Как прикажете вести себя?
— Вы это понимаете лучше меня.
— Нет, если бы понимал, я бы не задал такого вопроса.
Абдылхафид засопел, что всегда было у него признаком недовольства и облизнул свои толстые губы.
Доктор продолжал:
— Если вы считаете, что я должен расшаркиваться и поддакивать всякой… глупости, то на это я не способен.