Скрипнув стулом, Жубер поднялся.
— Колонистам роздано пока пятьсот винтовок. Будем раздавать ещё. Создаются новые ударные отряды из французской молодёжи. Недавно приходил Беркен, просил ещё сотню винтовок.
— Двести выдайте! — сказал Ришелье. — Я знаю этого старика. Вот истинный француз, истинный патриот! В конце концов нашу победу обеспечат именно такие патриоты, как Беркен!..
— Простите, ваше превосходительство… — в комнату шагнул капитан Жозеф и нерешительно продолжил: — В приёмной ждёт полковник Франсуа. Был задержан на пути следования к ставке генерала Рамадье.
Ришелье в сердцах ударил кулаком по столу и вскочил на ноги.
— Старая лиса! Наверное, учуял что-то! Иначе зачем ему понадобился Рамадье! Пусть войдёт!.. И ты возвращайся вместе с ним.
Капитан Жозеф козырнул.
Не прошло и минуты, как в дверях появился полковник Франсуа. Увидев в кабинете Ришелье такое неожиданное сборище, он на мгновение остановился, словно собираясь повернуть назад. Но сзади, держа правую руку в кармане, стоял капитан Жозеф. И Франсуа решительно шагнул в комнату, быстро пробежал запоминающим взглядом по лицам офицеров. Ришелье пошёл ему навстречу.
— С чем пожаловали, дорогой полковник?
— Пришёл за разъяснениями относительно нововведений, мой генерал, — ответил Франсуа.
— Каких именно?
— В отношении загородных пропусков. Пропуск требуют даже у меня.
— Очень хорошо делают, что требуют! Вам это не нравится, полковник?
«Так, — подумал Франсуа, — западня, всё ясно. Что ж, банк на столе, сыграем в открытую…»
— Скажите, генерал, это общее положение с пропусками? Или оно касается только моей особы?
— Вас касается! — загремел Ришелье, наливаясь желчью. — Есть ещё вопросы?.. И не прикидывайтесь простачком! Вы предатель и трус! Вас судить надо!..
— По какому праву, разрешите узнать?
— По праву чести! Такие, как вы, довели Францию до гибели!.. Арестовать его! Обезоружить! И адъютанта его задержите!
Майор Жубер и капитан Жозеф проворно, будто только и ждали этого приказа, обезоружили полковника. Генерал приблизился вплотную.
— Вы всегда ратовали за переговоры, полковник. Завтра утром мы начнём «переговоры». Спокойной ночи!
Горящие яростью глаза Ришелье заставляли ждать самого худшего. Но он был не из пугливых, этот старый зубр Франсуа. В его богатой событиями жизни встречалось всякое, он умел не терять самообладания.
— У арабов есть умная пословица, — сказал он спокойно, словно ничего не произошло: — «Не в каждой шкуре льва — львиное сердце». Не рановато ли вы храбритесь, генерал?
У Ришелье набухли на лбу жилы, заходили желваки. Однако он сдержался и, махнув рукой, приказал: