– Вы, годки, совсем оборзели, – произнес Большой Зам, вальяжно развалившись на стуле и подманивая меня к себе указательным пальцем, – общественно-полезной работы ни хрена не делаете. Вот и поднапрягитесь.
Довольный своей идеей Большой Зам расплылся в улыбке крокодила и торжественно вручил мне коробку цветных карандашей и здоровенный лист ватмана.
– А что писать-то?
– Не знаешь, о чем писать? Напишите две-три маленьких заметки. Про курение, нарушение формы одежды. Не хватает слов – нарисуй картинку. Здесь звезду, там якорь. Понятно?
– Так точно
– Ну вот и действуй. Только смотри, чтоб было остро и актуально. Про курение на боевых постах не забудь. Сделайте мне красиво.
Я согласно кивнул.
– Хорошо поработаете, может, в увольнение в город отпущу, – раздобрился Большой Зам.
– Постараемся, товарищ капитан третьего ранга!
Творить красивую острую и актуальную стенгазету мы устроились в носовой электростанции.
– Ты, Шура, у нас один рисовать умеешь – художником будешь, – определил Марс.
– Без проблем.
– Тёплый, а ты у нас мозгом будешь, материалы будешь подбирать.
– Ладно. А ты сам-то чего делать будешь? Прохлаждаться? – беззлобно спросил Теплов.
– Не, я стихи сочинять буду, – скромно произнес Марс.
Мы с Тепловым переглянулись. Ну, стихи, так стихи. Вот и ещё один талант раскрылся. Я расположился на животе на пайолах перед расстеленным листом ватмана:
– Как назовём то? «Гудок»?»…Или «Звезда»??… Про курево и форму одежды…
Ни у кого из нас эти варианты названий особого энтузиазма не вызвали. Броняшка в электростанцию распахнулась и к нам ввалился заиндевевший на морозе дизелист Сагалаков.
– Мужики, д-д-д-айте погреться! – его всего трясло от холода.
– Ты что, «долболедизмом» занимался?
Утвердительно тряся головой, Сагалаков протиснулся мимо нас и всем телом прижался к теплому кожуху турбогенератора, ещё не успевшему остыть после утренней прокрутки.
– Что, отпустили?
– Какой, на хрен, отпустили! – п-пять минут на поссать д-дали… С-с-уки! – жмурясь от боли, Сагалаков выставил перед собой красные от холода негнущиеся пальцы: – От-хо-о-дят…
– Кадеты, гады, вообще оборзели! Тебя уже почти неделю консервируют!
– П-пять дней… Мы т-там вдвоем с Гнутым на стенке л-лед долбим… От подъёма д-до отбоя… Отпускают т-только в гальюн и пожрать. Пожрал, поссал и обратно. Взяли моду, за любую ф-фигню – на стенку… К-карбышевым работать…
– Кадеты, сами, блин, в овчинных тулупах стоят, а вас в шинелях морозят! – посочувствовал Марс.
– Н-ну да. Её насквозь продувает… Да и всё остальное тоже… – посетовал Сагалаков. – Мы с Гнутым по очереди морозимся, он вчера ноги отморозил, а сегодня я – руки. С нами ещё один из БЧ-3 был, его сегодня что-то не видно… Мы сначала думали – отпустили, а н-нет, он, похоже, с воспалением лёгких свалился… Брр-р… Лепота! – начал немного отогреваться Сагалаков.