— Постройтесь, леди, и выходите в боковую дверь.
— А как же вы, мисс?
— Со мной все будет в порядке.
Шарлотта в этом не сомневалась. Вряд ли незнакомец станет угрожать ей средь бела дня, когда на улице полно свидетелей. Она не одна. На этот раз она подготовилась. И сможет дать лучшее описание.
Она поспешила в холл перехватить открывающего дверь Огдена.
— Стоп, — сказала она. — Не впускайте этого злодея в дом.
— Злодея, мисс? — смутился дворецкий, глядя на появившегося в поле зрения мужчину.
— Филипп? — изумленно сказала Шарлотта. — Это ты смотрел на нас в окно?
Он снял шляпу, его темно-рыжие, почти красные волосы были взъерошены, лицо мрачно.
— Я надеялся привлечь твое внимание.
— Ты определенно этого достиг, — поджала губы Шарлотта. — Ты переполошил всех в доме.
— Пытаясь добиться, чтобы ты меня заметила? Думаю, я не слишком шумел.
Она чувствовала, как в тени за ней собираются слуги.
— Это ведь не ты бродил у окна в ту ночь?
— Нет, конечно. И пожалуйста, воздержись от использования веера.
Шарлотта понизила голос:
— Что ты здесь делаешь?
— Можем мы поговорить наедине?
Она огляделась.
— Время неподходящее.
— Пожалуйста. — Филипп одарил ее неискренней улыбкой, от которой прежде таяло ее сердце. Теперь эта улыбка оскорбляла ее ум.
Что она тогда в нем увидела? Как ужасно было бы, если бы он ответил на ее чувства и она вышла бы за него, навсегда поверив, что она великанша с большими зубами, а не богиня, которой не мог сопротивляться Гидеон.
— Твои братья сказали, что мне не следует сюда приходить, — добавил он. — Я рискнул их дружбой ради того, чтобы увидеть тебя.
— Хорошо, — вздохнула Шарлотта. — Пойдем в гостиную. Ранкин. — Она повернулась к молодому лакею, который молча вошел в холл, сжимая в руке дубинку. — Положите это, — шепнула она. — Я хотела бы, чтобы вы составили нам компанию. Видит Бог, тут не нужен новый скандал, чтобы девочки разбежались.
— Я бы предпочел поговорить с тобой наедине, — настаивал Филипп, пока Шарлотта вела его в официальную гостиную.
— Этого не будет. — Она отклонила его предложение с уверенностью, которую обрела из-за… Гидеона. Возможно, он ее не любил, но уважал за ее чувство.
— Ты была наедине с Уинфилдом.
Резко повернувшись, Шарлотта подняла веер.
— Ты об этом хотел поговорить?
Филипп отступил подальше.
— Ты снова собираешься ударить меня по голове?
— Нет, если ты не дашь мне повода.
— Я чувствовал себя дураком, разгуливая по Лондону с шишкой размером с куриное яйцо.
— Об этом надо было думать до того, как ты набросился на меня в театре.
— Набросился? — недоверчиво переспросил он. — Как можно трусливо обвинять в подобном человека, который надеялся спасти тебя от прискорбного приключения с герцогом?