Вивьен отвечала за предоскаровское освещение в прессе «Пилота-иностранца». Сложная кампания, в которой были задействованы таланты и журналисты с пяти континентов, отлично отвечала ее маниакальному интересу к тылам и мелочам, но гигантский масштаб проекта истощил ее терпение до предела. И все-таки она не доверяла никому даже заклеить один-единственный конверт. Вивьен пошла в свою кабинку, громко перечисляя все, что ей предстояло сделать в ближайшие два часа, — как будто в этом была моя вина. Мне захотелось крикнуть через перегородку: «Да, Вивьен, у тебя дел больше, чем у всех остальных, вместе взятых!» — но вместо этого сделала еще один безуспешный звонок в Новую Зеландию.
Дагни вернулась, вся провонявшая табаком, но в гораздо лучшем расположении духа. Стараясь попасть ей в тон, я сообщила:
— Аллегра встречается с Тони — или, по версии Вив, сидит в приемной.
Она закатила глаза:
— Когда кто-то из братьев звонит Аллегре, они обычно заставляют ее прождать по меньшей мере пару часов. — Дагни объяснила, что Аллегра пытается создать видимость, будто она и впрямь все это время общается с ними. — Она не хочет, чтобы даже мы знали, что она не на совещании, — поэтому, пока ждет, делает самые важные телефонные звонки.
— Зачем ей сидеть в приемной и притворяться, что она на собрании? — спросила я.
— Вешает лапшу, — разъяснила мне Дагни таким тоном, словно я в бизнесе несмышленый младенец. Аллегра стремилась заставить остальных администраторов «Глориос» считать, будто тем для разговора с близнецами тет-а-тет у нее больше, чем у кого-либо другого: на самом деле на разговор с тем или иным братом у нее уходило не больше пятнадцати минут. — У Фила и Тони есть дела поважнее, чем прислушиваться к ее лепету, — закончила Дагни, быстро перелистывая свежий номер «Вайб».
Непосредственно в эту минуту самым важным для меня делом было добраться до туалета и не дать перехватить себя по пути — задача, которая всегда оказывалась не из легких. Офис Аллегры специально был расположен в конце коридора, подальше от туалетов, чтобы никто не досаждал ей непрерывной беготней мимо ее неизменно запертой двери. Отлучаясь по малой нужде, мы с Дагни ежедневно проходили сквозь строй, краснея и пытаясь разминуться с сотрудниками отдела, чего-то хотевшими от нашей начальницы. Законы, установленные Аллегрой для отдела связей с общественностью, были непререкаемы, и контроль ее был вездесущ: от согласия на то, чтобы номинанты прихватили в полет дополнительных членов семьи, до утверждения формы конфет, выполненных в виде статуэток «Оскар» и входивших в подарочные наборы от «Глориос». На запросы подчиненных она отвечала с чудовищными задержками, нередко парализуя работу всего коллектива. До церемонии награждения оставалось меньше двух недель, а весь отдел пребывал в ступоре.