Август принес кофе и с уважительностью, не соответствующей его нраву, сообщил:
— Мистер Додж просит разрешения присесть на минутку за ваш столик.
— С каких пор он стал таким церемонным? — буркнул Мотли и кивнул. На самом деле он знал причину почтительности Доджа. Цель была проста — пристроить Монка.
Август направился к Доджу.
— Додж — дипломат, — предостерег Мотли Барни. — Он способен не сказать ничего важного за целый день, а то, что скажет, можно понимать и так, и эдак.
Барни улыбнулся и тут же получил отповедь.
— Не надо его недооценивать, — сказал Мотли, плотоядно взирая на цыплячьи останки. — Такие молодцы внутренне гнилы, потому что занимаются самолюбованием. Их вечно занимает дилемма: то ли они слишком хороши для окружающего мира, то ли лучше продаться, но за максимальную плату. Вот почему у красивых мужчин такие горькие складки вокруг рта.
Барни чувствовал, что Мотли говорит так со страху. Он раскрыл рот от удивления, когда тот приветствовал Доджа ехидными словами:
— Честному человеку нет нужды соблюдать такой консерватизм в одежде.
Додж улыбнулся и нагнулся к Мотли, положив руку ему на плечо с намерением рассказать анекдот. Додж мог при желании казаться свойским малым.
— Знаешь, как двое встретились на улице? Один говорит другому: «Папа снял с евреев вину за убийство Христа». Другой отвечает: «Конечно, это все пуэрториканцы».
Мотли громко засмеялся и проговорил, задыхаясь:
— Здорово!
Август принес еще один стул. Додж сел и спросил:
— Это и есть новый администратор?
— Барни, — сказал Мотли, продолжая смеяться, — познакомься со Стюартом Доджем. — Смех постепенно стих. — Надо будет рассказать приятелям. То-то смеху будет!
— Вы выглядите слишком нормальным для этого сумасшедшего дома, — сказал Додж Барни, желая польстить.
Мотли ответил сам, полагая, что Додж внутренне посмеивается над ними, так как считает, что работа у Монка в кармане:
— Он успел побывать на войне, поэтому наполовину застрахован от безумия. — Не дав Доджу ответить, сменил тему: — Как поживает твой неаполитанский тенор? Слыхал, он теперь ублажает посетителей ночных клубов?
— Который, Лысый или Ирвинг?
— Теноры сейчас нарасхват. У Валентино есть поговорка: отдайте мне рынок мазохистов — и берите взамен золотые прииски.
Додж посерьезнел.
— С Лысым прямо беда.
— Слишком темпераментен? — сочувственно спросил Мотли.
Спокойствие Доджа должно было подчеркнуть весь ужас положения.
— У него не стоит.
— Не все коту масленица. — В голосе Мотли мигом пропало сочувствие. — Главное, сохранить его романтический голос. Получая по пять штук в неделю, приходится чем-то жертвовать. Не могу представить, чтобы жена решилась с ним развестись.