— Все, отпусти. Я не донесу на тебя в полицию. — Он не послушался, и она крикнула: — На твоем имени будет поставлен крест! Ты никуда не сможешь устроиться! — Она дергала его за волосы все сильнее.
Морщась от боли, он вслепую дотянулся до крана и включил горячую воду. Она укусила его за ухо. При этом продолжала держать его за волосы и колотить головой о жестяную стену кабины. Кровь из мочки потекла ему на щеку и на подбородок. Однако он все крутил кран, пока на них не хлынула горячая вода. Между их лицами появилась завеса из горячего пара. Он обеими руками держал ее за талию. Как она ни упиралась, как ни трепала зубами его ухо, он сумел поставить ее под душ, хотя для этого под струями пришлось оказаться и ему. Кровь из прокушенного уха полилась ей на грудь, откуда ее быстро смывали горячие струи. Они помимо воли оказались тесно прижатыми друг к другу; он обнимал ее, она запрокидывала голову, держа его зубами за ухо. При этом его голова была повернута в сторону, так как она не выпускала его, волос. От горячей воды ее хватка стала ослабевать. Но даже когда она отпустила его, он не сразу смог выпрямить шею. Потом Сиам разжала зубы, но не отпрянула от него, а медленно, словно в изнеможении, провела ртом по его шее. Он повернул кран холодной воды. Она прошептала в его прокушенное ухо:
— Помой меня.
Он подставил саднящее ухо под воду и зажмурился от боли.
Она тоже жмурилась — от удовольствия, доставляемого теплым душем.
— Намыль руки и потри меня. — Мечтательно улыбаясь, она принялась расстегивать на нем плащ.
Вода попала ему за воротник, и он сбросил с себя ее руку.
— Боишься промокнуть?
Он сунул ей в ладонь мыло, давая понять, что ей придется совершать водные процедуры самостоятельно. Она уже собиралась запустить мылом ему в физиономию, когда он выскочил из-под душа и, задернув клеенчатую занавеску, оставил ее в западне.
Она стала пинать занавеску изнутри, стараясь попасть ему по ногам и по груди.
— Выпусти меня! Выпусти!
Она бесновалась долго, пока не удостоверилась, что его не отогнать. Внезапно через занавеску перелетели ее намыленные трусы и, задев его плечо, шлепнулись на цементный пол.
Монк снова заколотил в дверь, крича:
— Сиам, ты в порядке?
— Лучше заткнись! — откликнулась она.
— Почему ты не снимаешь трубку? — крикнул Монк.
— Сними трубку, мокрая крыса, — приказала она Барни. — Я скоро выйду.
Он сделал шаг от занавески к телефону. Она не покинула душа.
— Брось мне полотенце.
Он перекинул через занавеску полотенце. Рядом надрывался телефон.
— Это Зигги. Скажи ему, что вопреки здравому смыслу… В общем, сама не знаю почему, я тебя беру. — Она выключила воду, вышла из душа и стала вытираться. — Отвернись. Нечего таращиться бесплатно.