Его вывела из задумчивости секретарша:
— Мистер Рудольф приглашает вас на короткую беседу. В эту белую дверь, пожалуйста.
Барни прошествовал по комнате ожидания. Со всех сторон его окружали грациозные ножки. Он чувствовал себя накоротке с этими женщинами, хотя не обменялся с ними ни словом. И не осознавал, насколько сильно взволнован, пока не оказалось, что ему непросто открыть дверь. Дверь превратилась в препятствие, для преодоления которого потребовались внимание и ловкость.
Справившись с дверью, он оказался перед огромным квадратным отражающим экраном, свисающим с тросов. Обойдя экран, очутился в охотничьей избушке, на полу которой лежала шкура белого медведя, а на шкуре — голая женщина. Ее голые груди обдувал вентилятор, хотя в комнате и без того было нежарко. Она пила кофе, подперев голову рукой и повернувшись к мужчинам задом.
— Как я рад тебя видеть, Барни! — воскликнул Рудольф, отходя от лысеющего господина средних лет, с которым беседовал, и приветственно протягивая Барни руку. — Давненько я не виделся с дядюшкой Молтедом! Как он поживет?
— Скачет себе помаленьку.
Рудольф усмехнулся, представив эту картину.
— Я перескажу ему, что у вас тут за местечко.
Глазки Рудольфа загорелись.
— Ты о тех, кто ждет там? — Он довольно закивал. — Женщины — просто душки, пока не подслушаешь их разговоры с матерями.
Рудольф был строен, одет с иголочки: красный шелковый пиджак и легкая спортивная рубашка с расстегнутым воротом и аскотским галстуком. Работая на дядю Молтеда и его шурина Руби, Рудольф близко познакомился со всем семейством. Знал хорошо всю родню и при этом испытывал легкое ностальгическое чувство, так как вырос вдали от нее.
— Увы, Барни, — поспешил с покаянием Рудольф, прекрасно чуявший, когда к нему являлись за услугой, — я в страшной запарке. Так продолжается вот уже четыре года. Это мой терновый венец. Работаю даже по субботам! — скорбно сообщил он. — Если бы я объявил рабочим днем воскресенье, все равно не было бы отбоя от клиентов. Оставайся! Может, мы выкроим время для разговора в промежутке между съемками.
Рудольф обернулся к лысеющему менеджеру, описывающему круги вокруг своей подопечной на медвежьей шкуре. Та вскинула одну руку. Менеджер надел очки для чтения, встал на колени и близко наклонился к ее груди: Пока он изучал ее анатомию, вентилятор взлохматил ему волосы.
— Решайте! — твердо сказал Рудольф коленопреклоненному господину.
Тот поднял голову. У него был огорченный вид садовника, не сумевшего выпестовать саженец.
— У нее не твердеют соски.
— Пускай пририсуют, — пискнула девушка. — От этого вентилятора я замерзну. — Она опустила руку и недовольно бросила поднимающемуся с колен менеджеру: — Раскошелишься, небось не помрешь.