— Привет, Датч.
Валентино был согласен с ним.
— Мы никогда не узнаем, сколько вокруг душевнобольных, потому что есть очень много занятий, находящихся в полной гармонии с глубоко поврежденным рассудком.
Твид опять улыбнулся — так, словно его поймали на крючок. Валентино продолжал:
— Что будет, если вы не получите повышения? Если ваша корпорация вас не заметит? Вдруг вы — оригинал, желающий проводить больше времени с женой и семьей? Хотите, чтобы у вас оставалось больше времени на жену? Цените тепло и благополучие семейной жизни? Лучше не надо: все это — слагаемые неудачи.
Подошел бывший вашингтонский газетчик, ныне — неутомимый поставщик развлечений на частные политические обеды стоимостью тысяча долларов блюдо. Он поднял бы свой престиж, показав донорам политических партий, уставшим от старых звезд, какое-нибудь новое лицо.
— Привет, Гарланд. Мой сын возвращается из армии. У тебя найдется местечко для аккуратного молодого человека, желающего освоить твое ремесло?
— Я не беру ветеранов войны, Датч, — четко ответил Твид. — Я принимаю только гомосексуалистов, потому что у них более продолжительный рабочий день.
Бывший газетчик знал, что если он отойдет сразу, согласно протоколу, то это будет выглядеть так, словно его прогнали. Желая не потерять лицо, он спросил напоследок:
— Как вообще делишки?
— Прекрасно, — ответил Твид, и проситель отчалил, полагая, что спас положение — хотя бы частично.
Твид поспешил вернуться к разговору с Валентино, пока их опять не прервали.
— Не знаю, — протянул он, глядя на внимающего ему Валентино, тот склонил голову на одно плечо, — но все-таки в нас сидит что-то такое, что подает сигнал тревоги, когда мы по-настоящему теряем равновесие. Мы становимся жертвами стольких несправедливостей, причем часто их творят из добрых побуждений, между тем каждому присуще индивидуальное равновесие, независимо от того, что посторонним мы можем казаться верхом неуравновешенности.
— Из вас получился бы исключительно гуманный психоаналитик, — одобрительно молвил Валентино.
На сей раз Твида не только зацепили невидимым крючком за уголок губы, но и подсекли. Однако он был не из тех, кто клюет на комплименты. Его реплика была сухой:
— Вернемся к вопросу, на который вы не ответили.
Валентино признал кивком свою оплошность.
— Пока существуют войны, пока акции взлетают вверх, а потом вдруг утрачивают свою настоящую стоимость — как в таких условиях отличить душевнобольного от здорового? Верно ли, что больной обнаруживает себя прежде всего в половой жизни?
Додж, прежде отвернувшийся от столика, при этом вопросе Твида выпил, следуя примеру Валентино.