Тезис о праве народов на самоопределение — палка о двух концах. С другого конца — это право на развал государств.
Курды, поделенные между Турцией и Ираком, страстно хотят жить своим государством и имеют на это право. И никак, кроме как оружием, им это право не осуществить. Их угнетают, притесняют, режут! Что же «мировое сообщество»? Стоит за статус-кво. А если курдов отделить мирным путем? Прецедент, и не в том дело, что прецедент, а в том, что хана Турции настать может. Армяне могут потребовать свой Арарат с его плодородной огромной долиной, греки — свой Константинополь с проливами, и неизвестно, чем это кончится.
Почему Испания отчаянно не желает отпускать басков, и баскских борцов за свободу и независимость своего народа мир называет идиотским словом «сепаратисты»? Потому что как только государство кого отпустит — пиши пропало: это означает возобладание центробежных сил. Каталония, Кастилия, Андалузия, Арагон… тоже ведь все когда-то мечом сколачивалось.
Привет от северных ирландцев, «тигров тамил илама» и много еще от кого…
А что такое Гражданская война 1861 — 65 гг. в США? Южная конфедерация имела полное конституционное право на отделение от Севера. Север показал им это право! Сидеть вместе со всеми и не рыпаться! И правильно сделали. Развал — дело такое, только начни.
4. Свобода приходит нагая. А также злая, голодная и растерянная, добавим мы. Как выразился удачно Джаба Иосселиани в ответ журналистам, потрясенным расстреливающими президентский дворец пушками: «А ви что думали: демократия — это вам лобио кушать?»
Как жили народы до покорения их империей? Реже — более мирно, чаще — менее мирно. Все гадости в их жизни наличествовали, от мелкого жульничества до войн, просто масштаб был мелкий, кухонный; но кровь на той кухне лилась настоящая. И тут пришел Большой Белый Брат, грохнул кулаком по столу и известил: «Теперь здесь один Закон — мой! И жить по нему. А кто посмеет его нарушать и резать друг друга — укорочу под корень! Резать могу я один!»
И, черт возьми, междуусобицы железной рукой были прекращены. Хоть и эксплуатация наставала, но — мир и труд меж собой. Пусть и хреновые братья, а все ж какая-никакая братская семья.
Лишенные собственной политической и военной организации провинции могли пытаться восставать против метрополии, но друг друга ненавидели уже в мирной форме, норовя ябедничать Большому Брату: он-то всем может укорот навести.
А метрополия всегда умела «разделять и властвовать», выступая как бы третейским судьей в спорах провинций.
Обычный тут и эффективнейший прием — переделить внутренние территории так, чтоб каждый имел претензии к соседу — и, не в силах разрешить обиды сам, апеллировал во всех соседских спорах к дяде-начальнику.