А что означает разнородный ландшафт? Это означает его повышенную (по сравнению с однородным) энергетичность — то есть возможность его перемен уже самой природой, возможность произведения природных работ: степь зарастет лесом — или наоборот, лес отступит перед степью; море смоет и захватит берег — или наоборот, море обмелеет и берег наступит вперед; река пересохнет — или размоет огромное русло, ветвленую пойму. Разнородность и энергетичность — это ведь отчасти синонимы: одно может сравняться с другим, при этом происходит определенная работа, и система видоизменяется внутри себя в сторону уравнивания, однородности, энтропия ее увеличивается, а энергия, частью своей произведя изменение, уменьшается. Разнородный ландшафт в этом смысле подобен заряженной батарее с ее разностью потенциалов на полюсах, а однородный — разряженной батарее: потенциалы полюсов равны, и, считай, ничего она не может.
Если прибавить климатическую разность времен года и разницу дня-ночи в температуре и влажности, то энергетичность ландшафта становится еще понятнее и очевиднее.
По-простому получается так: разнородный ландшафт дает человеку больше возможностей. Начиная с того, что у него есть великая возможность произвольного маневрирования своей энергией в любом направлении, называемая свободой: хошь землю паши, хошь лес вали, хошь корабли строй, скот паси, по морю плавай. А разность занятий — это разность потенциалов цивилизации: растет ее энергетика!
Энергетика человека подключается к энергетике ландшафта — и тогда получается прущая энергетика цивилизации; вот к чему мы гнем.
Народы однородного ландшафта — степи, гор, тундры, джунглей — ничего круто цивилизованного создать не смогли. Глупы, вялы? — отнюдь: и сметливы, и горячи бывают. Условия не позволяют? — Верно, можно так сказать. Но к чему эти условия сводятся в целом? — К низкой энергетичности ландшафта. Хоть тепло хоть холод, хоть степь хоть джунгли — нет разности потенциалов. Ни в тундре, ни в горах — не дернешься, выбор не сделаешь, туда-сюда не побегаешь из одного в другое, и к возможности изменения ландшафта не подключишься — нечего в нем изменять. Только вписываться, приспосабливаться. Пасет чукча оленя, а горец — барана, вот и вся любовь.
Конечно, есть «торговля — двигатель прогресса». Торговая связь — это как проводок от одного аккумулятора к другому: ток течет, разность потенциалов образуется, народ однородного ландшафта становится частью энергетической системы, самим своим наличием повышая ее энергетику.
Конечно, есть «Вызов-и-Ответ»: ландшафт должен иметь некоторую суровость, оказывать человеку некоторое сопротивление, чтоб тому надо было покумекать и потрудиться, чтоб выжить; а то в райских условиях и трудиться незачем, и думать. Европейцы на Таити часто «объедались лотоса»: на фига работать, если и так приятно.