Кнут погоревал и принялся искать новую лошадь. Вскоре он ее нашел — более молодую, здоровую и за ту же цену.
Но тут вмешалось министерство и категорически запретило лошади играть роль лошади. И в этом была виновата она сама — ее почему-то звали Сарра. Кнут клялся, что лошадь переименуют, что ничего еврейского в ней не будет — министерство категорически стояло на своем.
— Хватит, что мы вас выпускаем за границу, — сказали ему. — И потом — у вас достаточно актрис, которым мы платим зарплату. Нечего бросать деньги на ветер! Возьмите двух актрис — вот вам и лошадь!
А замминистра Петр даже добавил, что в виде исключения разрешает половине лошади быть еврейкой. Но только задней половине.
В труппе была всего одна еврейка — здоровая, мускулистая, где-то под два метра. Раньше она была баскетболисткой, забрасывала мячи в сетку не подпрыгивая, но после тяжелой травмы переквалифицировалась в актрисы. Обычно она играла ядреных русских баб, тех самых, которые коня на скаку остановят.
И вот теперь она сама становилась лошадью, вернее, ее половиной.
Русских актрис ее роста в труппе не было — травмированные баскетболистки разбрелись по разным театрам — и лошадь получалась разновеликой: задняя ее половина была гораздо выше передней.
Кнут предложил поменять половинки местами — так лошадь лучше монтируется, сказал он — но в министерстве заартачились.
— Русский народ — первый среди равных, — напомнили ему, — и потом — задняя часть немного картавит.
— Но лошадь не будет говорить, — возразил Адольф, — она будет ржать!
— Кому надо — услышат! — отрезал Петр. — К тому же немного абсурда не помешает.
Вскоре в театре появился муж передних ног — надменный, в форме капитана первого ранга, с кортиком на боку.
— Моя жена не будет играть ноги! — твердо заявил он и зачем-то погладил кортик.
— Так передние же, — вяло возразил Кнут.
— Жена командира подводной лодки, — резко произнес капитан, — никогда не станет ногами лошади!
Режиссер знал, что командир живет в коммуналке и мечтает купить квартиру. Но денег хватало максимум на двухкомнатную, и то где-то на окраине.
— Вы все еще хотите купить квартиру? — поинтересовался он.
— Да! — отчеканил командир. — Но я капитан первого ранга! Я не могу позволить себе квартиру на окраине. Мне это не к лицу!
Кнут взглянул на лицо подводника.
«— С таким надо бы жить в Мухосранске», — подумал он.
— Мне кажется, — осторожно начал Кнут, — что передние ноги помогут командиру подводного корабля купить квартиру на Невском.
Невский проспект был голубой мечтой капитана. Как-то он побывал там у контр-адмирала в его четырехкомнатной квартире, с окнами, выходящими на проспект — и вдруг почувствовал, что если у него не будет такой же — можно смело считать, что жизнь не удалась. Если говорить по большому счету. А капитанских денег хватало только на какое-нибудь Купчино.