577. Сколь много мудрости и разумения в ангелах, столь же много коварства и хитрости в адских духах. Степени одинаковы, потому что дух человека, отрешаясь от тела, предается или своему благу, или своему злу; ангельский дух предается своему благу, а адский дух своему злу. Ибо всякий дух, как образ любви своей, есть и образ своего блага или своего зла, что уже не раз было сказано и доказано. Следовательно, как ангельский дух мыслит, хочет, говорит и действует по своему благу, так точно и адский дух мыслит и действует по своему злу: мыслить, хотеть, говорить и действовать по своему злу значит мыслить, хотеть, говорить и действовать от полноты зла. Иначе было, когда дух этот жил еще в теле: тогда зло, принадлежащее духу человека, сдерживалось узами, которые на каждого человека налагаются законом, расчетом, честью, славой и страхом потерять их; поэтому духовное зло его не могло прорваться и объявиться, каким оно было само по себе. Кроме того, зло, принадлежавшее духу человека, таилось тогда и скрывалось под личиной честности, искренности, справедливости и любви (affectio) к истине и благу; все это человеком исповедовалось устами и выказывалось в делах ради мира, а зло под этой внешностью до того было затаено и укрыто во тьме, что сам человек едва знал, что в духе его столько коварства и хитрости и что, следовательно, он был уже в себе тем дьяволом, которым он становится после смерти. Когда дух его предоставляется самому себе и своей природе, тогда обнаруживается в нем такое коварство, что оно превосходит всякое вероятие: зло его тогда проявляется на тысячу ладов; иное такого рода, что нет слов ни на каком языке, чтоб описать его.
В чем оно состоит, мне дано было многими опытами узнать и увидать, потому что мне дано было Господом в одно и то же время быть духом в мире духовном, а телом в мире природном. Я могу засвидетельствовать, что коварство злых духов так велико, что едва один случай из тысячи может быть описан; могу также засвидетельствовать, что без покровительства Господня ни один человек никогда не мог бы спастись от ада, потому что при каждом человеке столько же адских духов, как и небесных ангелов (см. н. 292–293).
Господь же не может хранить человека, если человек не признает Божественного начала и не живет жизнью веры и благостыни, ибо в противном случае, отвращаясь от Господа, он обращается к адским духам и, следовательно, дух его исполняется адским коварством. Тем не менее Господь постоянно отвращает человека от зла, которое он в сообществе таких духов постоянно, так сказать, прилагает или притягивает к себе. Отвращает же его Господь если не внутренними, совести принадлежащими узами, которых он не признает, когда отвергает Божественное начало, то по крайней мере узами внешними, т. е., как было сказано выше, страхом закона и его наказаний, страхом лишиться выгоды, чести или славы. Такой человек хотя, правда, и может быть отклонен от зла посредством удовольствий любви к себе и страхом потери их, но не может быть приведен к духовному благу, ибо по мере того, как он к нему приводится, он придумывает хитрости и обманы, представляясь и притворяясь, будто делает добро по правде и справедливости, желая убедить в этом других и, следовательно, обмануть их. Эта хитрость прибавляется ко злу духа его, придает ему образ (format) и делает его тем злом, каким оно и есть по природе своей.