— Прекрасно. Пойдем выпьем.
В розово-серо-кремовой элегантной гостиной Себастьян сел в кресло и наблюдал, как Уэйн наливает виски. Он взял из его рук стакан, но пить не стал, только смотрел, как пьет француз — механически, без всякого видимого удовольствия.
Себастьян медленно поставил свой стакан на кремовый кожаный подлокотник кресла.
— Расскажи мне о своих новых виноградниках. Как они выглядят в это время года?
Уэйн пожал плечами и зевнул.
— Не знаю, не глядел. Только подписал бумаги и передал их новому владельцу.
— А как насчет замка? Действительно ли французские замки так романтичны, как описывается в художественной литературе?
Уэйн снова пожал плечами.
— Я жил в гостинице. В чем дело? — добавил он, заметив жалость в карих глазах Себастьяна.
Себастьян беспомощно пожал плечами.
— Разве не странно, что ты ездил во Францию и даже не взглянул на свои новые владения? Не осмотрел окрестности?
Уэйн мрачно улыбнулся.
— Я съездил на могилу, — сказал он и тут же, разозлившись на себя, допил виски.
— Чью могилу?
Как обычно, Себастьян задавал вопросы мягко, но настойчиво. Будто аккуратно извлекал занозу из пальца. Уэйн встал и налил себе еще виски. Вернувшись к своему креслу, он сел, скрестил ноги и посмотрел американцу прямо в глаза.
— Знаешь, по-своему ты не менее беспощаден, чем я.
Себастьян кивнул, ничуть не обиженный таким выводом.
— Скорее всего, — признался он. — Так чью могилу ты навещал? Своего брата?
— Нет! — резко ответил Уэйн, потом покачал головой. Наслаждение и боль — в этом весь Себастьян. — Мне надо бы от тебя избавиться, — тихо заметил он.
— Но ты этого не сделаешь.
— Нет, не сделаю. Не думаю, что смогу. Но ведь ты это уже знаешь, верно? Ты всегда это знал. С самого начала. Правильно? — настаивал Уэйн, причем его желание наказать себя было столь очевидным, что Себастьян подивился, как он сам этого не сознавал.
— Да, я знал. Так чья была могила?
Уэйн мрачно усмехнулся, отдавая должное настойчивости собеседника, и отпил глоток из стакана.
— Дюка Д'Монтиньи. Когда-то я был обручен с его дочерью.
— Да? Расскажи мне о ней.
Уэйн покачал головой.
— Тут ты не угадал. Старик не хотел, чтобы я на ней женился, когда я… Ну я подождал, пока не разбогател достаточно, чтобы скупить его векселя. Он покончил жизнь самоубийством, — вызывающе заключил он.
Себастьян протянул руку к стакану и медленно выпил, пытаясь найти связь в этом отрывочном рассказе. То, что Уэйн не испытывал никаких угрызений совести, доведя человека до самоубийства, лишний раз подтверждало серьезность его психического состояния.