— Могу, но не буду. Это долго и скучно.
— Тогда ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос. Алкоголь относится к разряду наркотиков?
— Смотря кем, — усмехаясь, сказал Иванов. — Всемирная организация здравоохранения считает, что это наркотик, а Институт имени Сербского не считает.
— Мне все ясно. Теперь понятно, почему все эти голоса помалкивают насчет нашего пьянства.
— Зато о правах так называемого человека долдонят день и ночь.
— Потрясающе! — Медведев стремительно просматривал какой-то справочник. — И все эти права сводятся у них практически к одному: к свободе передвижения. Иными словами, к открытым границам… Но куда и зачем уезжать, например, нашим дояркам и трактористам? Для них важны совсем другие права…
Однако нарколог, продолжая тему, гнул свое:
— Дмитрий Андреевич, скажи, что и сколько имеют право пить ваши доярки? Я уж не спрашиваю о трактористах..
— Я бы не сказал, что они трезвенницы! — засмеялся Медведев.
— Ты вот смеешься… А еще президент Кеннеди запрещал журналистам писать о нашем пьянстве. Зачем, дескать, мешать? Пусть пьют, скорей развалятся. Выродятся, не надо никакой водородной войны…
— Джон Кеннеди? Не может быть! Откуда у тебя такие сведения? Единственный президент, которого я хоть сколько-то уважал. Может, не он?
— Он, он, успокойся. То есть и он тоже. Вместе с Никсоном, с Джонсоном.
Иванов прошел по диагонали своего квадратного кабинета, паркет под ним слегка поскрипывал. Медведев раскрыл еще одну книгу и прочел вслух:
— «…Немотивированные приступы злобной тоски сочетались с двигательным беспокойством, с аффектами гнева и ярости, состояние больных могло напоминать меланхолический раптус, проявляющийся в раздражительной тоске…» Что такое «раптус»? Ты сам-то читаешь эти опусы? — Медведев продолжал цитировать: — «Больные правильно оценивали окружающее, но эта оценка была крайне односторонней, воспринимались лишь события и факты, имеющие лишь непосредственное отношение к больным… Из окружающей действительности выбиралось только то, что импонировало эмоциональной настроенности, имело ближайшее отношение к самым интимным чувствам и переживаниям…» — Медведев рассмеялся: — Ничего себе! А что должно им импонировать? Забастовка английских шахтеров?
— Не ломай голову. Вот попадешь сюда, сразу узнаешь, что тебе импонирует.
Медведев задумался. Потом спросил:
— Как ты думаешь? Что с Виктором?
— Пока ничего не могу сказать. Я покажу его специалисту. Обследуем, выясним…
Медведев встал, собираясь уйти:
— Ты что-то хотел сказать? Доканывай!
— Хочу выступить в роли доносчика. — Иванов присел на диван. — Или старой-престарой сплетницы..