Билибин остался и с большим вниманием, даже с волнением, слушал о ночной беседе Серебровского со Сталиным, чувствуя, что эта беседа и этот день — революция в золотой промышленности, и он, Юрий Александрович, участник этой революции… Он слушал и никак не мог согнать с лица блаженной самодовольной улыбки, так не подобающей важному историческому совещанию в Союззолоте.
В тот же день вечером, как это было условлено, Билибин «молнировал»:
«алдан зпт прииск незаметный зпт бертину тчк экспедиция колыму разрешена тчк эрнесту зпт раковскому предлагаю принять участие тчк прошу подобрать пятнадцать рабочих зпт выехать владивосток второй половине мая тчк билибин».
Победителем, на крыльях Нике, возвратился в Ленинград Юрий Александрович. В Геолком по мраморным лестницам он взлетел, чуть не зашибив ливрейного швейцара. А «тираннозаврам» великодушно объявил свою волю:
— Я только лишь попрошу себе в помощники палеонтолога Цареградского, да еще кого-нибудь из астрономов-геодезистов, чтоб не заблудиться среди этих, — Билибин попрыгал пальцами по листам геологической карты, — поросячьих хвостиков…
О Цареградском он просил не случайно. Познакомившись лет пять назад, они хорошо знали друг друга. А случилось это так… У Билибина был свободный час между лекциями, он зашел в пустую аудиторию почитать. С этой же целью и в это же время оказался здесь Цареградский. Разговорились. Цареградский — он был на курс ниже Билибина — между прочим спросил:
— А вот скажите, пожалуйста, почему почти все наши геологи после окончания института, да и позднее, стремятся работать в Крыму, на Кавказе или на Урале? Почему не едут в Сибирь?
— В Крыму условия весьма привлекают, а в Сибирь не всякий отважится…
— А я бы поехал туда, в Сибирь, новизну искать. Там в мерзлоте нашли целого мамонта и, наверное, есть грандиозные скопления и других реликтов!
— Весьма возможно. И я не прочь поближе познакомиться с тамошними горами.
Цареградский хотел быть палеонтологом, Билибин — петрографом. Они не были похожи: Билибин — огненно-рыжий, Цареградский — как цыган, смуглый, черный; у Билибина выдавался массивный, круглый подбородок, у Цареградского подбородок был острый. И глядели они по-разному: светлоглазый Билибин — открыто и прямо, у Цареградского карие глаза смотрели как-то из-под бровей, прицеливаясь.
Каждый раз при встречах Билибин и Цареградский возвращались к своим мечтам о будущем, рассказывали друг другу все, что узнавали о далекой Сибири, Якутии, Камчатке, Чукотке… Как-то Билибин предложил:
— А что, если при геологическом кружке организовать сибирскую секцию?