Я не впервые видела Роберта Дадли во всем блеске, но это зрелище изумляло всегда меня. Годы неволи оставили на его лице всего лишь две глубокие морщины возле рта и выражение некоторой жесткости в глазах. У него был вид человека, познавшего тяготы поражения и научившегося жить с этим ощущением. Но во всем остальном он был полон того же юного очарования, как и в нашу первую встречу на Флит-стрит, когда я увидела ангела рядом с ним и мистером Ди. Его волосы не поседели, оставаясь такими же густыми и вьющимися, глаза смотрели дерзко и весело, а рот был готов улыбаться. Это был человек, привыкший обращаться с королями и принцами как с равными.
— Я очень рад вновь оказаться с вами, — сказал сэр Роберт, обращаясь ко всем. — Хочу поблагодарить всех, кто верно служил мне и моей семье, пока я… отсутствовал.
Он помолчал.
— Уверен, вам не терпится узнать новости о королеве.
Сэр Роберт взглянул на лестницу и впервые увидел меня одетой как женщина. Его удивленный взгляд вскользнул по моему платью с вырезом, которое я сшила с помощью миссис Оддингселл. Наверное, его поразили мои длинные темные волосы, убранные под капюшон платья, и смуглый ребенок у меня на руках. Сэр Роберт замешкался, разглядывая меня, потом лишь качнул головой и продолжал приветственную речь.
— Королева сейчас удалилась в родильную комнату, где ожидает рождения сына. Король вернется в Англию, как только родится ребенок. Сейчас Филипп защищает границы своих владений в Испанских Нидерландах. Он поклялся отбить Кале у французов. Принцесса Елизавета навестила сестру и пожелала ей благополучного разрешения от бремени. Сама принцесса пребывает в добром здравии, прекрасном настроении и, слава Богу, радует весь двор своей красотой. Она сказала королеве, что не выйдет ни за какого испанского принца или того, кого выберет ей король. Она останется невестой Англии.
Такой рассказ о придворных новостях показался мне весьма странным, однако слуги с удовольствием его выслушали, а упоминание имени принцессы вызвало одобрительный шепот. В Сассексе, как и по всей стране, люди были весьма враждебно настроены к королеве. В потере Кале винили, прежде всего, ее, поскольку она, нарушив семейные традиции и рекомендации государственного совета, втянула Англию в войну с Францией. Ее винили не только в бездарно окончившейся войне. Голод, ненастная погода, неспособность выносить и родить ребенка — она была повинна и в этом. И, конечно же, ей не могли простить уничтожения еретиков.
Рождение здорового сына — только это могло отчасти искупить вину Марии перед народом. Отчасти, потому что многим хотелось, чтобы она умерла бездетной и корона перешла бы к Елизавете. Конечно, лучше бы в Англии появился король, но откуда его взять? Елизавета воспринималась доброй протестантской принцессой, которая станет такой же доброй и заботливой королевой. Народу нравился ее решительный отказ выходить за испанского принца и намерение вообще не связывать себя узами брака, что явствовало из последних слов сэра Роберта.