Мы безостановочно ехали все утро и вскоре после полудня остановились в городке Ходдсдон, рассчитывая на сытный обед и отдых перед продолжением нашего путешествия. Из двери ближайшего дома вышел какой-то человек и подал принцессе знак. Знак был условным; Мария сразу же подозвала этого человека к себе, чтобы побеседовать без посторонних ушей. Он подошел, взял поводья ее лошади. Мария наклонилась к нему, внимательно слушая. У меня был очень хороший слух, но человек говорил совсем тихо и к тому же недолго. Затем он отошел и быстро исчез. Я даже не успела заметить, в какую сторону он ушел. Мария крикнула нам, что здесь мы остановимся, и спрыгнула с такой поспешностью, что шталмейстер едва успел ее подхватить. Принцесса бегом бросилась к ближайшему постоялому двору, где потребовала себе бумагу, перо и чернила. Нам она велела подкрепиться и держать лошадей наготове, поскольку через час мы выезжаем.
— Так скоро? — жалобным голосом спросила Маргарет. — Я безумно устала. Просто шагу ступить не могу.
— Тогда оставайся здесь! Будешь потом догонять нас! — с непривычной резкостью ответила ей Мария.
Тон принцессы насторожил нас всех. Похоже, новости, сообщенные ей, опрокидывали ее надежды увидеть короля выздоравливающим. Я понимала, что должна известить сэра Роберта, но писать ему не осмеливалась. Мое письмо легко могли перехватить, и еще неизвестно, как бы это отозвалось на сэре Роберте.
Принцесса Мария вышла к нам бледная, с покрасневшими глазами, но не сломленная. Настроена она была решительно. К тому же чувствовалось, что она чем-то сильно рассержена.
Одного своего гонца принцесса отправила прямиком в Лондон, к испанскому послу, у которого она просила совета. Вдобавок она просила посла сообщить императору, что для сохранения своего права на трон ей понадобится помощь Испании. Второй гонец должен был отправиться к принцессе Елизавете. Все послание сестре Мария передала устно. Устное послание невозможно перехватить, а принцессе очень не хотелось, чтобы на них с Елизаветой пало обвинение в устройстве совместного заговора против умирающего короля.
— Говорить с ней будешь только наедине, — велела гонцу Мария. — Скажешь, что ей ни в коем случае нельзя ехать в Лондон. Там ее ждет ловушка. Пусть не рискует, а едет ко мне.
Третьего гонца Мария послала к герцогу с письмом, где писала, что слишком больна и в Лондон приехать не сможет, а останется в Хансдоне. Затем она обратилась к нам.
— Положение изменилось. Я возьму с собой Маргарет и Ханну.
Потом она слегка улыбнулась и подозвала к себе Джейн Дормер.