На протяжении всех эти пяти миль, Филип не переставал думать о Бобби и о том, всё ли они сделали для того, чтобы спасти его. Боль и сожаление гнойничком саднят в глубине души Филипа, словно злокачественная опухоль и пускают метастазы во что-то более темное и более ядовитое, чем горе. Чтобы побороть эмоции, он повторяет про себя изречение старого дальнобойщика: «Смотри, но не пялься». Вцепившись в руль опытным хватом старого дальнобойщика, он сидит выпрямившись, и его в его пристальном взгляде, который он не отводит от края шоссе, чувствуется тревога. На протяжении пяти миль встречается только сухой кустарник, похожий на приведение в свете фар.
Только за пределами Коньерза они наткнулись на двух бродяг, бредущих по обочине дороги, словно забрызганные кровью солдаты в самоволке. Проезжая Стонекрест Молл, они увидели кучку тёмных фигур, сидящих на корточках в канаве, очевидно пирующих чем-то раздавленным на дороге, животным или человеком — невозможно было разобрать в мерцающей темноте. Но твари находились на достаточном удалении — пять миль, как минимум, поэтому Филип решил не увеличивать постоянную, но безопасную скорость в тридцать миль в час. Двигаясь немного медленнее, они рискуют зацепить случайного монстра, чуть быстрее — они рискуют врезаться в растущее число аварийных и брошенных машин, загромождающих узкую дорогу.
Радио сдохло, все едут в тишине, пристально вглядываясь в мимолетные пейзажи.
Внешние кольца метро Атланты проплывают мимо словно в замедленной съемке. Пейзажи соснового леса прерываются лишь редкими спальными районами и торговыми центрами. Они проезжают мимо центров продажи автомобилей, тёмных как морги, где стоят бесконечным океаном новые модели, похожие на гробы отражающие молочный лунный свет. Проезжают мимо Вафель Хаус, чьи окна зияют как открытые раны и конторский парк походит на опустевший район военных действий. Минуют семейный ресторан Шонейс и трейлерный парк, гипермаркет Кмартс, центр кемпинга РВ-Центр, причём каждый последующее здание — более пустынное и разрушенное, чем предыдущее. Небольшие огни горят то здесь, то там. Автостоянки выглядят как тёмные комнаты безумных детей, а брошенные автомобили разбросаны вдоль тротуара, словно игрушки в порыве гнева. Повсюду блестит битое стекло.
Меньше чем за полторы недели, эпидемия распространилась на всю внешнюю пригородную зону Атланты. Здесь, в сельских природных заповедниках и офисных университетских городках, куда семьи среднего класса эмигрировали за эти годы, чтобы избежать длительных поездок на работу и обратно, непосильной ипотеки и полной стрессов городской жизни, эпидемия опустошила общественное устройство в течение нескольких дней. И, почему-то, вид опустошенных церквей беспокоит Филипа больше всего.