На совместное заседание Забайкальского Совета народных комиссаров и облисполкома Жданов пришел одним из первых.
Заседание собралось в том же доме, где помещался низвергнутый «Народный совет».
Неприятное впечатление произвел на Жданова этот дом сегодня. Множество комнат в нем, где совсем еще недавно взад и вперед сновали чиновники, пулеметными очередями трещали пишущие машинки, а за многочисленными столами сидело не менее сотни всякого рода служащих. Теперь же лишь в двух комнатах работали штабные казачьи писаря, все остальные пустовали; в раскрытые двери видно на столах, на полу разбросанные листы бумаги, обрывки газет, битое стекло, абажуры без лампы, сломанные стулья. Ветер врывался в разбитые окна, шелестел бумагами.
В одной из комнат Жданов увидел пегобородого старика, как видно дворника, в заплатанном полушубке. Дед метлой подметал пол и ею же смахивал со столов бумаги. Жданов к нему:
— Дед, почему это люди-то не работают сегодня?
Старик остановился, опираясь на метлу, покосился на незнакомца, ответил;
— Не хотят, стало быть, вот и не работают. Им што, денежки получили и поплевывают в потолок. Дураков-то, таких, как я, задаром чертомелить мало осталось.
— Плетешь чего-то, дед! — Жданов нахмурился, посуровел глазами. — Что же, по-твоему, при советской власти только дураки работают? Власть-то это ваша же, народная!
— Да уж хороша власть, лучше некуда. При плохой-то власти я, как подойдет, бывало, двадцатое число, что заработано, мне вынь да положь чистоганом. А теперь вот робить заставляют, а за жалованьем приди — и хозяина не найдешь. Вот завтра двадцатое, а кто мне заплатит? Ванька Ветров?
Дед с ожесточением плюнул на пол, принялся за метлу.
Жданов посторонился, чтобы не мешать старику, подумал про себя: «Вот тебе раз, тут что-то такое вроде забастовки». Зал заседаний представлял собой обширную светлую комнату на втором этаже. Посредине ее, почти во всю длину, ряд столов в форме буквы Т, под зеленой скатертью и с венскими стульями по бокам.
За передним столом сидели: Бутин, бритоголовый человек в больших очках с роговой оправой, справа от него худощавый, пожилой брюнет в гимнастерке военного покроя, председатель Совнаркома Николай Матвеев. Слева комиссар финансов Леднев и еще трое военных, из которых обращал на себя внимание Янков в генеральской, с красными отворотами, бекеше.
Расторопным боевым вахмистром был Янков в своем полку, но когда, после переворота в Гомеле, его избрали помощником командира дивизии, он начал зазнаваться, задирать нос. А тут, как назло, командиру дивизии Балябину пришлось поехать в Киев, добиваться там пропуска казачьих эшелонов, Богомягков отправился в Могилев, в ставку главковерха, и в дивизии за хозяина остался Янков. Чувство такой большой власти, почет и лесть подхалимов-собутыльников вскружили голову Янкову, сказалась себялюбивая натура малограмотного вахмистра, возомнившего себя генералом. В Чите, окружив себя адъютантами и ординарцами, он занял в гостинице «Даурия» самый лучший номер, щеголяя по городу в генеральской бекеше и везде рекомендовал себя командиром дивизии.